Когда бродишь по пустырям под согнутыми осенью деревьями, и, оборачиваясь, смотришь на горизонт, составленный из гранул кубических гаражей, где тебя встречает сквозной взгляд вышки, чернеющей на фоне белесо-серого океана небес, можешь почувствовать накатывающую Черноту. И если сможешь выдержать это око абсолютно-мертвой материи - сможешь уйти отсюда собой. А ты выдержишь это в одном только случае - если ты родилась на отвесной стене под мечтательный скрип арматуры. Если дома нависали над тобой в узких улицах, осыпая бетонной крошкой. Если все, что ты видела из окна - пустырь, покрытый трупами старых машин и колыханием вереска под дуновением черного ветра. Это там, где кончается город. Там, где небу ничто не мешает показывать всю свою металлическую стылую пустоту.
Стоя на мосту, уходящему в обе стороны бесконечности, парящем над ржавой далью, ты видишь не башни, ты видишь не дымящие трубы - ты видишь кровавую реку, текущую под тобой, наполненную расчлененными трупами гигантов, в последних судорогах издающих трубные стоны - цепляющихся за мост. Позже ты идешь по улице, которой не знаешь, мимо ограды, которая не существует - и тонкие пальцы деревьев касаются твоей головы. Ты не знаешь, куда ты придешь - может быть, к рядам огромных красных невтяных насосов, замерших в неподвижности, и где-то на периферии вдруг замаячит призрак крокодила со сверкающими на остриях червлеными зубами.
Ты идешь под небом, похожим на пыльное стекло, и слышышь мелодию колючей проволоки, царапающей по нему. И тогда чернота, кишащая членистыми телами, похожими на пулеметные ленты, обхватит тебя, пронизает насквозь, окутает тоненьким свистом движимых сочленений. Впусти ее в себя, порожденная Чернотой.