"Ну поешь. Съешь мяско. Давай, поешь, съешь хоть что-нибудь или все сразу." - Уже неделю кошка подходила к своим мисочкам просто, чтобы подойти. То ли она хотела убедиться, что там все еще что-то есть и с ней еще живут, то ли она приходила, чтобы найти какую-то новизну в быту своей еды... - "Ты поешь, главное... Ну ты куда?"
Она сидела в дверях, пару раз нерешительно вздрагивала-вздыхала и, развернувшись достаточно резко для своего состояния, уходила. Чуть позже полудня я завернул невольно сопротивляющееся тело в простыню, на которой делались последние попытки как-то улучшить ее существования. После вырезания колтунов, а точнее, половины ее шерстяного покрова, ее живот прикрыли пижамой-перевязью. Когда я постарался прижать к ней вытянувшиеся куда-то в Завтра лапы, отрывая от ковра когти, из-под хвоста вырвался последний выдох. В этом саване под столом, где ее пока оставили, она похожа на вещи в тряпичной сумке или на тряпичную сумку, в которой держат ветошь уборщицы заведений...

Я испытывал что-то похожее только в час после взрывов, когда в книге была пьеса "Смерть", в плеере читалось "Бомбы развозя-я-ят", а в телефоне без эмоций читали "Абонент не абонент". Привет пустота. Тебе тут хорошо? Прости, знаю, у меня тесно.
Кто-то сойдет с ума, конечно сойдет. Просто невозможная неделя, уже сейчас. На дворе Пасха то ли завтра, то ли непереставая, а значит бабушку скоро везти на кладбище чтобы она могла навестить, может... осмотреться?..

Кручу колесо.