Мишель Турнье (р. 1924) - французский писатель, лауреат Гонкуровской премии. В своем творчестве имеет обыкновение обращаться к различным мифологическим и литературным первоисточникам, на их основе создавая собственные "апокрифы", ежели по-старому, или "фанфики", ежели по-современному.
Так появилсь романы " Пятница, или Тихоокеанский лимб " - история душевно-нравственных исканий Робинзона Даниэля Дефо, "Лесной царь" - повествование, уходящее корнями в древнегерманскую мифолгию и тот роман, о котором собственно пойдет речь в этом нудном отзыве.
О волхвах - мудрецах, пришедших к месту рождения Иисуса, следуя за Вифлеемской звездой, в Библии упоминается лишь в Евангелии от Матфея и то без подробностей, однако постепенно в христианской мифологии у них появились имена (Мельхиор, Бальтазар, Каспар), лица (азиатское, африканское, европейское) и царские титулы. Закреплены образы волхвов в нескольких сотнях фресок, картин, барельефов (здесь — большое собрание http://elmiradorespagnol.free.fr/3magos/)
Со всей массой апокрифических легенд и преданий о поклонении волхвов и имел дело Турнье, когда писал свой роман апокрифического жанра "Каспар, Мельхиор и Бальтазар"
Кто они? Откуда они пришли? Каков был их путь и каковы были цели их путешествия? На эти и некоторые другие темы фантазирует Мишель Турнье.
В итоге, один роман рассказывает даже не три истории, а больше. К выдуманной истории о волхвах присоединяется вполне историческое изложение биографии Ирода Великого, монологи также известных по христианскому преданию вола и осла, а также история о четвертом опоздавшем волхве...
Какого-то однозначно положительного впечатления книга не произвела. Может оттого, что материал не чисто исторический, а скорее сказочно-мифологический - Турнье не стал утруждать себя и подгонкой мыслей героев к началу первого тысячелетия; проблемы древних волхвов заботят вполне современные. В потомках уцелевших после известного бедствия содомитов, описанных рукой Турнье, самодовольных и гордящихся своим происхожденем, можно рискнуть узнать если не себя самих, то хотя бы вполне современных жителей планеты земля: "у содомита высота взгляда сводилась к глубинному анализу, подъем - к проникновению, теология - к онтологии, радость от приобщения к свету разума оледенял страх ночного кладоискателя, который подкапывается под самые основы существования".
Совсем иные слова Турнье вкладывает в уста предводителя бедуинов: "...во времена, о которых я веду речь, живот, жаждущий пищи, и уши, жаждущие знания, составляли одно, ибо одни и те же плоды утоляли и тот, и другой голод <...> Душа и тело были слиты воедино. Падение человека раскололо истину надвое. Пустое, полое, лживое слово лишилось способности насыщать. И пища, тяжелая, плотная, непрозрачная и жирная, затемняет разум и превращается в отвислые щеки и животы! <...> Мы стараемся преодалеть раскол между пищей и познанием, до предела упростив и то и другое, ибо мы убеждены, что, изощряя их, мы усугубляем разрыв между ними. Конечно, мы не надеемся примирить их только собственными силами. Нет. Чтобы свершилось возрождение, нужна сила сверхчеловеческая, воистину божественная".
То есть, если захотеть, можно найти над чем задуматься или чему удивиться. Далее еще
"Чтобы заставить человека подчиниться - будь он даже сам царь, достаточно приказать ему сделать то, чего он сам жаждет в глубине души"
"Предания питаются нашим собственными соками. Только сообщество наших сердец придает им достоверность. Если мы не ощущаем в них нашей собственной истории, они остаются для нас иссохшим деревом или иссохшей соломой."
"...скупость, которая, нарастая, порождает непомерное богатство, имеет много общего с аскезой одержимого Богом мистика, который накапливает лишения. Под личиной бедности как у скупца, так и у мистика таятся громадные, невидимые богатства, но, само собой, характер их в обоих случаях совершенно различен".
"Счастье, наследуемое из поколения в поколение, придает людям особый аристократизм, сотканный из неведения, привычки получать даром все радости жизни, из готовности их принять, а также из затаенной жестокости - когда ее обнаруживаешь, она пугает, но она же усугубляет очарование".
"Так уж устроены люди: тех, кого они любят и кем гордяться, они мучают еще больше, чем тех, кого они ненавидят и презирают"
"Царствие Божие не будет даровано однажды и навсегда здесь или там. Ключ к нему надо ковать исподволь, а ключ этот - мы сами"
