Текст говорит, что несчастная женщина страдала кровотечением двенадцать лет, и, стремясь излечиться, истощила все свое имение на врачей. И чем больше она тратилась на это, тем хуже ей становилось. Лука и Марк особо упоминают об этом и тем самым показывают, что, чем больше проповедуются закон и дела, тем хуже становится положение наших дел, и мы не получаем от этого ничего — только одну рану за другой. Совесть никогда не успокоить нашими добрыми делами. Стоит очистить совесть от одного греха, как вскоре приходит другой, — более того, лечение и дела зачастую порождают грех там, где его могло бы и не быть, — до тех пор, пока мы не приходим к Христу; подобно этой женщине в нашем тексте, которая так долго болела и никогда бы не получила помощи, если бы не пришла к Христу, от Которого получила здоровье без каких-либо дел. Она не дает Ему ничего, но только получает от Него и позволяет Ему давать.

[300x217]Так обстоит и со всеми проповедями, в которых не говорится о Христе, и здесь мы находим указание, что нам следует постоянно прибегать к Слову и всегда, беспрерывно упражняться в Слове, ибо во все времена мы находим людей, совесть которых подобным же образом мятется и терзается. Эта женщина символизирует все несчастные души, страдающие кровотечением, то есть обремененные сознанием своих грехов. Это «кровотечение» постоянно, и его нельзя остановить. Ибо плоть и кровь не делают ничего, кроме того, что им угодно. А когда чувства берут над нами верх, несчастные люди бросаются делать дела и хотят сами себе помочь; и тогда один делает одно, а другой — другое, но никому еще не удалось преуспеть.

Итак, множество орденов и организаций возникли потому, что люди понапридумывали столько дел, что все их едва ли можно перечесть. Какова же причина всего этого? Не что иное, как совесть, терзаемая грехом. Она так мучила и угнетала нас, что мы восхотели таким образом искупить свои души и обрести свободу от всех грехов. Но Христа во всем этом не было, ибо мы хотели давать, но не хотели получать. И потому нам становилось все хуже, как и этой женщине, излечить которую пытались все врачи, но никому не удалось ей помочь. Так и мы верили всем врачам. Если приходил кто-то, кто преуспел хотя бы в малом деле, мы радостно приветствовали его. Дорогой Господь, мы страстно желали выздороветь, страстно желали обрести радостную совесть, страстно желали освободиться от греха.

Врачи — это проповедники Закона, господствующие над христианами. Если кто-то страстно хотел избавиться от греха, чем они помогали ему? Они давали ему лекарства, от которых человек слабел, и ему становилось еще хуже. Мы видели и отчасти испытали на себе, как, к нашей великой и подлинной скорби, люди пытались быть хорошими посредством собственных дел и тем самым освободиться от греха. Но ничего хорошего из этого не выходило — грех и смерть лишь больше и больше обезоруживали нас, так что на земле не найти было более обескураженных людей, чем священники, монахи, монахини и те, кто хвалится своими добрыми делами… И никто не боится последнего суда так, как эти самые духовные из людей. Они великолепно доказывают это своим отношением к делам, когда постоянно добавляют одно дело к другому, но никогда не могут долго полагаться на какое-то одно дело; и чем больше они делают дел, тем хуже становятся, тем меньше энтузиазма и веры у них остается, и с ними происходит то же самое, что и с этой женщиной.

Это замечательная притча, прекрасно приспособленная к нашей пользе. Ради исцеления мы не только растратили свои земные ценности, но и подвергали опасности свою жизнь постами, самобичеванием и прочими неудобоносимыми бременами, так что некоторые даже сходили от этого с ума, истощали все свои природные силы и, в конце концов, губили свои души в этой борьбе. Я и сам был одним из этих людей и увяз в этой лечебнице глубже, чем многие другие. Я не смог быстро понять, что нужно отказаться от папского закона. Мне было горько и трудно есть мясо по пятницам и понимать, что законы и правила папы ничего не стоят. Помоги нам Бог, как трудно мне было, прежде чем я осмелился это сделать! И потому нужно освободить свою совесть от этого бремени и презреть традиции папы, а для этого нужно крепкое и прочное основание веры; если же человек не имеет этого основания, он семь раз подумает, прежде чем отважиться на риск.

С нами все обстоит так, как с этой женщиной, которая истратила все имение на врачей, но даже тогда не исцелилась, но ей стало еще хуже. Здесь приходит конец всем нашим делам, заботам и трудам. Здесь вся наша человеческая покорность и все наши монашеские обеты падают наземь, и все, что мы истратили на этом пути, оказывается потерянным навсегда. Теперь мы видим, что законы и предания папы — ничто, хотя прежде мы перед ними трепетали в страхе. Все они помогли нам не более, чем этой бедной женщине, которая растратила все свое добро и имение и даже поставила на карту свою жизнь. О, какие лекарства и какое лечение пришлось испытать этой женщине! Какую немощь, дурноту и слабость они часто у нее вызывали! Если бы это помогло ей выздороветь, она заглотила бы всю аптеку. Но все это было бесполезно, и ей пришлось страдать от болезни двенадцать долгих лет.

— Мартин Лютер. Проповедь на XXIV воскреснье после св. Троицы (Текст: Мф. 9:18-26)