я, кажется, осознала, что такое во мне звенит, лопаясь

это тонкие, некогда стальные, нерушимые ниточки, связывающие меня не то с детством, не то со всем миром,я так до конца еще и не поняла.

а на левом запястье есть шрам от лопнувшей струны, он нежно розовый, а вдоль него маленькие пятнышки от нитей шва.

струны всегда рвутся с таким потрясающим звуком. его ни с чем невозможно спутать.

это звук порчи, звук умершей музыки, невозможности продолжения.

они рвутся во мне, истончившиеся, ежедневно,и мне страшно подумать, сколько же маленьких шрамов с пятнышками наделают внутри меня  тамошние хирурги.

так необычно и удивительно замечать в себе какие-то мучительно умирающие способности, вроде способности любить или необходимости быть любимой кем-то, потребности в глубоком общении, невыносимой надобности того, чтобы тебя понимали.

всё это оказалось теперь совершенно ненужным  налетом, сходящим с меня как обгоревшая на солнце кожа, большими, прозрачными кусками.

я поняла эту невероятную грань между тем космическим, что прорастает во мне сорной травой из-за неумения окультурить, приручить его, и всей этой пустой мирской шелухой.

и это счастье.