Как однажды сказал Раушенберг: "Понимание и скука - это одно и тоже"
Получается, искусство не должно быть изучено умом, а скорее 'прочувствованно' сердцем.
А досконально изученная картина скорее теряет свою магию, как до дыр зондированная Джаконда.
Процесс импровизации, вот что было важно для Роберта Раушенберга:
" В ошибках есть свой шарм. Скучно постоянно быть правым. Один из моих ассистентов является безошибочной занудой.
После всех исправленных ею ошибок, я не узнаю своих написанных идей. Как будто она стерла все карандашные линии."
Позволь себе меняться, быть динамичным:
" Джон Кэйдж как-то сказал, что страх перед жизнью равен страху перед переменами.
А я добавлю: абсолютно всё подвластно переменам. Это единственное, на что можно рассчитывать в этой жизни.
Ведь у жизни нет никаких других свойств, а любого человека можно оценить в меру его адаптации к переменам."
Понимание и скука - это одно и тоже:
" Обычно я работаю в одном направлении до тех пор, пока полностью не словлю технику. Тогда я останавливаюсь и перехожу к новому.
К тому времени, когда я начинаю что-то слишком хорошо понимать или скучать в процессе, я все бросаю и перехожу к новому делу.
Многие пытаются 'додуматься' до идей. А я всего лишь принимаю навящивую идею, от которой не могу отмахнуться. Я называю это страстью."
Поэзия существует даже в простом, каждодневном дизайне:
" Мне искренне жаль людей, которые считают мыльницы, посуду, бутылки из под колы уродством.
Эти вещи окружают их, используются ими каждый день. Жизнь этих людей, должно быть, очень печальна."
Однажды Раушенберг разговорился с дамой на одной из его выставок.
Она подвергла его работы жесткой критике, не понимая смысла его работ:
" Для неё, все мои картины и скульптуры являлись сборищем случайного мусора.
Как будто я собрал в кучу разные вещи и прилепил их на холст.
Для неё мои работы не имели никакого смысла, и значит были олицетворением уродства.
Но если бы я решился описать её наряд, найти в нем смысл, то оказался в похожей ситуации.
Например, у неё из волос торчали немыслимые перья, а к платью была прикреплена брошка с изображением "Голубого Мальчика" Гейнсборо.
На шее болталось норковое манто, которое можно было описать как тело мертвого животного.
Сначала, она обиделась на такие слова, а позже подошла ко мне и у нас завязался интересный разговор."
Автор портрета: Энди Уорхол