"Dziesma par cilvēkmīlestību"

Bikstot ogles kā vecas rētas,
Dedzinu krāsnī nelasītas grāmatas.
Dzirksteles lido, dzirksteles lido,
Tik skaistas un tik svētas,
Bet kaut kur tām ir jāapstājas un jābeidzas.

A kur ir mani izbirušie domu graudi?
Putni tos uzlasa, nākot cieši pa pēdām.
A tas man daļas, ka tu man atkal raudi
Kas man gar tavām un gar vispār bēdām?
Esmu kļuvis pret tevi pārāk skops,
Un es nespēju sevi valdīt tumsā.
Varbūt es varētu, varbūt nedaudz klusāk,
Bet zini, es laikam vairs nespēju būt filantrops.

Jo tik ļoti, kā vēlēties to, ko nevaru, un skaļi lādēties,
Tā kā kaķim, un skatīties garām ejošos vilcienos –
Viss kas man atliek, un es cenšos.

Es tik ļoti cenšos būt neviltots
Un intīms kā pirkstu nospiedumi,
Un izbāl visi izbijušie pārmetumi,
Bet zini, es laikam vairs negribu būt filantrops.

Pasēdēsim maķenīt, uzspīdēsim,
Paskaitīsim zvaigznes, atkal klusēsim.


Вороша угли, как старые раны,
Жгу в печке нечитанные книги.
Искры летят, искры летят,
Такие красивые и такие cвятые,
Но где-то там им нужно остановиться и кончиться.

А где мои рассыпавшиеся зерна мыслей?
Птицы их подбирают, идя вплотную по следам,
А такое моё дело, что ты опять мне плачешься,
Что мне до твоих и до всех прочих бед?
Я стал к тебе слишком скуп,
И я не в силах себя обуздать в темноте.
Может, я смог бы, может, немного тише,
Но знаешь, я, должно быть, уже не могу быть филантропом.

Ведь только хотеть того, чего не могу, и громко чертыхаться,
Как кошке*, и смотреть на проходящие мимо поезда –
Всё что мне остаётся, и я стараюсь.

Я так сильно стараюсь быть неподдельным
И интимным, как отпечатки пальцев,
И бледнеют всё прошедшие обвинения.
Но, знаешь, кажется, я уже не хочу быть филантропом.

Посидим немножко, блеснем,
Посмотрим на звёзды, опять будем молчать.

* Здесь - намёк на идиому "kaķa lāsti debesīs nekāpj" - "проклятия (маленького человека) ничего не меняют". (комментарий - Svens)