По неизбывной привычке обзывать всё на французский манер, я и её назвал Мари (привычка была затем почти благополучно изжита после почти что четырёх лет работы во французской компании).

Мари - дочь моей знакомой Натали (и её в своё время не миновала участь быть обозванной по-французски). Натали (Наталия Н...кова) старше меня лет на 10. И мы знакомы уже без малого 40 лет. Господи! Только сей момент осознал, насколько она уже старая. Да и я-то... Мы жили в соседних коттеджах, их крыльцо располагалось прямо насупротив нашего, метрах в десяти. Её младший брат Сашка, уже покойник, был моим детским приятелем. Их родители - дядя Саша и тётя Нина - были одной из самых жизнерадостных супружеских пар. К великому несчастию, дядя Саша очень рано умер от рака, в сорок с небольшим лет. И здесь я комкано рассказал историю семьи, умудрившись упомянуть даже две смерти. Но (c'est la vie!) люди рождаются и умирают; и очень скоро большинство тех, о ком мне захочется хоть слово сказать, будут уже в могиле (дай им, Господи, долгих лет и благополучия).

Короче, Натали родила Мари. И мы встретились с ней после нескольких лет неведения друг о друге (Н...овы переехали из коттеджа в другой район города) года за три до её рождения. Она была молодая женщина, а я - прыщавый любознательный молодой человек. Натали страшно удивилась тому, что из капризного противного шкета, жившего по соседству, получился хорошо воспитанный, застенчивый (но всё же немного и капризный) юноша.

Вот тогда мы и подружились. Я был ещё достаточно юн и поэтому застенчив, чтобы не вожделеть Натали. А она..? Просто я был неплохим и действительно любознательным подростком. Она работала библиотекарем в Центральной библиотеке, а я проводил там всё своё свободное время. Короче, я уже был достаточно взрослым, чтобы быть ей просто приятным. Мы действительно дружили.

Когда Мари было года три-четыре, я, чтобы сделать приятное её матери, написал для Мари стишок:

Мари. Всего четыре буквы,
Как будто, вовсе нету слова.
И имени здесь нет, как будто.
Как будто, жизнь начнётся снова.

Мари. Всего четыре звука,
Аккорд арпеджио в миноре.
В нём - будто радость, будто - мука.
Как будто, что-то будет вскоре.

Мари за имя не в ответе.
Но за него, моя Мари,
Ты более всего на свете
Благодари.

Спустя некоторое время, из далёкой ЧГ я прислал Натали вот это:

Окидывая взором мир,
Ища, к чему бы прицепиться,
Куда направить пенье лир,
Вглядеться, и чему молиться,
Невольно видишь: Мир уныл
Здесь нечему (почти) молиться.
И сразу гаснет сердца пыл.
Душа трепещет и боится.

Так небо сумрачно и бледно
В поры, когда его простор весь застлан.
Всё же худо-бедно
Я вижу солнце. Даже вор,
Посаженный за зло в темницу,
Имеет свет в свободе дней,
Когда когда-нибудь в зарницу,
Чуть скрипнув, отворится дверь.

Душе покой ней и теплей,
Когда вокруг тебя светлей.
Когда есть кто-нибудь, кому
Ты знаешь, веришь, доверяешь,
Когда слова не проверяешь,
А произносишь. Потому
Я так покоен и смирен,
Рисуя вензель "Н.А.Н."

Год назад я видел Мари. Совсем взрослая, оня стояла в компании сверстников, в основном мальчиков. Она совершенно не похожа на свою мать.