* * *

Шеф как-то рассказывал, как он был свидетелем фильтрации пленных немцев.

Шеф был тогда "в придурках", т.е. лейтенантом секретной части штаба. Он был привлечён к фильтрации по причине своего свободного немецкого.

Офицер СМЕРШа просматривал документы пленных, в основном это были армейские солдаты и офицеры. Отдельно отфильтровывались эсэсовцы (что с ними делали - я не знаю. Скорее всего, их содержали отдельно и тщательно проверяли на участие в карательных операциях на территории СССР).

К столу, за которым сидели смершевец и шеф подвели солдата в немецкой форме. По всей видимости, он был без документов. Солдат не отвечал за задаваемые ему вопросы, которые переводил шеф. В какой-то момент он, со злостью и раздражением, сказал: Да русский я. Это был власовец.

Смершевец кивнул своему сержанту, тот отвёл власовца в сторону и тут же расстрелял. Без суда и следствия.

* * *

Дядя как-то рассказал, что в начале войны их построили, и чины НКВД вывели перед строем молодого офицера-танкиста, струсившего в бою.

Офицер НКВД зачитал приговор и тут же перед строем затрелил приговорённого в затылок.

Дядя сказал, что впечатление от происшедшего было одним из самых тягостных в его жизни. Он так же говорил, что все свидетели расстрела были совершенно убеждены, что парня не надо было расстреливать, что он обязательно искупил бы свою трусость в следующем же бою. Но - a la guerre...


Такие вот две казни.