Я был прилежным, но наглым студентом. Ещё в пору обучения в политехе семинарские и лабораторные занятия по процессам и аппаратам хим. технологии у нас вёл молодой аспирантик Иван. Фамилию Ивана я забыл. Девчонки-согруппницы сразу прозвали юно выглядевшего преподавателя Иван-царевичем. Я, не расслышав, решил, что официальное название Вани - Иван Савельевич. Так я его потом и звал, хоть ошибка и выяснилась тут же. Говорю же, наглый был. Он, бедняга, пытался как-то бороться со мной. Но бесполезно. Я просто не воспринимал его как преподавателя. Парень хоть и был старше нас года на четыре, но слишком уж молодо выглядел.

Впрочем, несмотря на все мои издевательства, относился Ваня ко мне неплохо, т.к., повторяю, я был старательным студентом, хоть и с безмерным, как я понимаю сейчас, подростковым, самомнением.

Обычно лабораторные я делал в паре с моим приятелем Димкой С...вым. Хорошо помню, что как-то мы с Димкой спешно сделали лабораторную. Сделали спешно, т.к. куда-то торопились, кажется, на физкультуру. Результаты записали на каком-то обрывке бумаги с намерением позже оформить всё, как полагается. Чтобы лабораторную засчитали выполненной, результаты требовалось показать преподавателю, Ване то есть. Ну мы и показали ему свой обрывок целлюлозы. Ваня задумчиво посмотрел результаты, держа двумя пальцами бумажку навесу перед собой, и спросил:

- Хотите, анекдот расскажу?
- Хотим, - ответил я, - только побыстрее - мы торопимся.
- Представьте, - говорит Ваня, - белорусский лес во время войны, железная дорога и партизан, только что заложивший тротиловую шашку под рельс и поджигающий бикфордов шнур. Партизан чиркает одну спичку - она ломается, другую - ломается тоже, третью - та же история... Мимо проходит эсэсовец и спрашивает партизана на корявом русском: "Па-ла-ши-хин-ска-я спи-чеч-ная фаб-ри-ка?" "Да", - отвечает партизан. "А. Ну, тогда та-фай, та-фай", - говорит немец и идёт дальше.
- Смешной анекдот, - сказал я. Мы можем идти?
- Идите, - ответил Ваня

Уже в коридоре я спросил Димку:
- Слушай, а зачем нам Ваня этот анекдот рассказал?
- Эх, Андрей, - ответил друг, - он имел в виду, что наша лабораторная - не лучше тех спичек.

Скромность никогда особенно не относилась к числу моих добродетелей, но в тот момент я действительно испытал чувство сильного стыда. Не оттого, что сделал плохо лабораторную - в конце-то концов, я знал, что мы с Димкой сделали её хорошо, хоть и по-свински поступили, показав результаты преподавателю в таком виде. Это было проявление неуважения. Мне стало стыдно потому, что я осознал степень собственной спеси - я ведь даже на уровне подкорки и мысли не допустил о возможности каких-то ехидных намёков в свой адрес, хотя прекрасно понимал, что заслужил не только намёк, а целый нагоняй.