Под животные крики из треков Boards of Canada я не спеша делаю ничто. Соединение разрывается, желтый восклицательный знак мозолит глаза в трее, в словаре открыто слово pebble, я его уже всяко пересмотрел и произнес с придыханием, кажется, запомню. Толкование же его почему- то меня просто сразило своей простотой "a small stone made smooth and round by the action of water or sand". Это настолько гениально, что никак не выходит из головы. "...by the action...", блять, это круто. Ничего в этом нет, да? И слово- то бесполезное, но почему- то нравится.

А еще, знаете, вот когда вы уже почти заснули и все тело резко так содрогается? Я выяснил, что каждый видит свое. Я, например, падаю на льду, один мой друг проваливается в яму, а подругу кто- то хватает за плечо. Что же у вас? Этот вопрос мне покоя не дает, как же так, ведь каждый раз одно и то же, удивительно, да?

Между тем у меня осталось всего четыре сигареты и та, что я курю прямо сейчас. Очень не люблю я такие расклады, очень. Как в наркоманских кинофильмах (ассоциативный ряд: авторучка, автомобиль, железобетонный, жизнедеятельный, СИНЕМАТОГРАФ...) буду искать в шкафах и на полках, под кроватью и в дырявых карманах, за телевизором и в микроволновой печи, в сумке для ноутбука и за мусорным ведром, на балконе, в тумбочке и нихуя не найду, конечно же. Плохая ситуация, плохая. А потом блаженно вспомню пятирублевый самосад с бумажками, пропитанными ментолом; как в четырнадцать лет стрелял беломориной, резко выдыхая воздух и прожигая спортивные штаны своих друзей; как спустил в унитаз почти целую лишнюю сигаретку; как потерял пачку красного Винстона в девятнадцать, добираясь на работу рано утром; все - все отданные гопникам на улице сигареты, так необходимые мне сегодня, но так безнадежно проебанные когда- то. А после, часов в пять, волшебник в голубом вертолете привезет мне пару пачек, я буду смаковать, вспоминая себя в шестнадцать, в той старой квартире, рано утром перед школой, под солнечные лучи майского утра, курящего. Но до этого всего четыре, четыре сигареты на восемь часов, значит, что одна штука в два часа, одна в сто двадцать минут за минусом пяти, уходящих на выкуривание. Остается только лечь спать и облегчить страдания или страдать- страдать, плакать, лезть на стены, выебать матрас, подушку, снова матрас, включать и выключать телевизор, переключать скорости у вентилятора и быстро- быстро дышать, потом задерживать дыхание и приседать, кривляясь перед зеркалом в припадке агонии и ненависти к табачным компаниям и супермркетам, что так далеко от дома, и кто же плел о шаговой доступности, что- то о вытянутой руке, впрочем, это уже мои фантазии, никто мне ничего не плел, это я сейчас сочиняю космическую хуйню. Вышлите мне блок черного Данхила. Бандеролью.


Хотел опубликовать, но доступ в сеть опять пропал, сочинил следующее:


О Windows 7, ебучая залупа!
О ебаный позор, систем операционных ты!
Проклятая хуйня, когда ж ты обнаружишь
Сеть?!

Потом вот это:


Это не я пишу, это музыка управляет моей головой, бич Буддизма, любовь миллиардов, живых и мертвых, рожденных с ней и погребенных с оркестром, могильщиком, насвистывающим имперский марш, музыка червей, кишащих в паху зеленого уже не совсем тела, бряцанье костей есть адский гимн, что райской арфе в унисон звучит, а мы тем временем лишь содрогаемся с тобой от резонанса между небом и небом более высоким, куда на лифте не доедешь, не добежишь по лестнице пожарной, даже если хоз постройки все к хуям снести, открыть все двери, все шприцы убрать и наркоманов, покупавших шоколад лишь из- за фольги, а ложкой они борщ едят едва ли, и не бренчат же ей в оркестре народном, а варят, варят, прекрасную хуйню зажигалкой с пламенем раскаленным, вжих - пфщщ - а - а - аххх,- теперь и шоколадка пригодится, забившаяся стыдливо в уголок.

Осталось три сигареты.