Это опять я, снова переехал к маме, все вроде бы хорошо. Наконец- то перенес операцию, теперь являюсь счастливым обладателем ноги Франкинштейна, плюс один шрам в коллекцию моего тела, блять, если доживу, скажем, до пятидесяти с такой же тенденцией к хирургическим вмешательствам, то можно будет смело ходить на парады вместе с этими татуированными мутантами, забавно. Вообще, не так уж и плохо полежать в больнице, знаете ли, бодрит, как маленькое путешествие. На соседней койке лечился шестидесятилетний зэк, лет пятнадцать назад он поверил в Бога в христианском его виде. Короче говоря, дядька провел двадцать три года своей жизни в тюрьме, рецидивист, по его же словам нихуя в жизни не знал. Потом наступило озарение, начал книжки читать, кажется, все подряд. Если отбросить его излишний фанатизм, свойственный всем баптистам, то он один из лучших ораторов, что я встречал.
Но самое главное и приятное изменение, произошедшее за это время - мое отстранение от привычного круга общения, когда- то уже нужно было прекратить это блядство, по сути, я вообще ни с кем теперь не общаюсь, но как- то не страдаю от одиночества. Зато безделье мое достигло той критической точки, когда изможденное тело требует. Появилось совершенно странное желание кататься на роликовых коньках, но не в центре нашего города, сбивая несчастных гуляк единственной улицы, по которой не стыдно пройтись, а в другом месте с ровным асфальтовым покрытием, подальше от чужих глаз. Еще я начал потихоньку писать себе в блокнот что- то неопределенное. Не ради какой- то цели, а потому что я хочу писать. Думаю, мне повезло, я делаю все что хочу.