…Дан судьбой роковою…
(“Песня Гаэтана” Хелависа)

Похоже, я видела какой-то странный сон, раз проснулась так резко, что чувствую себя ужасно усталой и разбитой, хотя всю ночь спала крепким-прекрепким сном. Кое-как открыв один глаз, я по привычке смотрю на часы на музыкальном центре, не смотря на то, что рядом на тумбочке лежит телефон.
“Слишком рано…” – С этой мыслью я снова валюсь на подушку, широко зевая. У меня есть еще целых два часа. Возможно из-за того, что сейчас лето, каникулы, я ненавижу вставать раньше времени. Да, мне семнадцать лет, и в этом году я заканчиваю школу. Однако этот факт не перестает делать меня человеком, нелюбящим слишком рано вставать. Но делать нечего… вредный сон уже разбудил меня, и я уже не усну. Тем не менее, вставать я не тороплюсь. Если есть время, то почему бы не полежать, хотя бы чуть-чуть. И закрыв глаза, я притворно посапываю, переворачиваясь при этом на спину. И как раз в этот момент на тумбочке “просыпается” телефон, и по комнате проносится довольно реалистичный волчий вой, тем самым оповещая меня о пришедшем сообщении.
“Единственный раз в жизни забыла выключить звук на ночь, и именно в эту ночь кому-то срочно понадобилось со мной связаться” – Немного посетовав на собственную забывчивость и тихо порадовавшись, что уже проснулась, я приподнимаюсь на подушке и хватаю телефон.
-“Напротив Восточного Кафе. 10:00” – Гласит сообщение. Впрочем, ничего удивительного в этом нет. И поэтому я сразу же его удаляю.
Сегодня в 10 часов утра напротив Восточного Кафе мне передадут уже четвертую по счету бомбу, которую мне, собственно, нужно доставить по адресу и установить. Предыдущие три попытки не увенчались успехом.
Отключив телефон, я швыряю его на диван и снова отворачиваюсь к стене, обнимаю подушку. Как же я не люблю все эти бомбы, взрывы и прочие подобные вещи! Всегда наносят массу вреда, порой при этом, не достигая цели. Огромные разрушения и всё зря – наверное, это самое то, что я в них ненавижу.
Быть может, вы спросите, откуда взялась такая горючая смесь: школьница-выпускница и оружие массового поражения? Пока у меня есть время, я, пожалуй, расскажу вам. А вся тайна всего в одной простой (хотя, а принципе, не такой уж и простой) штуке, как наследственность. Именно так. Дело в том, что мои родители были ассасинами. Хотя, понятие “была”, я могу, пожалуй, отнести только к матери, которая пропала без вести несколько лет назад, оставив мне свою, почти точную внешность и унаследованную от нее страсть к парапсихологии. Отец же мой жив, здоров и чувствует себя, я полагаю, прекрасно. Но он живет в другой стране, за много километров отсюда.
Когда мама пропала (подробностей, я, кстати, совсем не помню) он жил со мной какое-то время. Точнее, я жила с ним. Но очень скоро он, как бы то сказать, отказался от меня. Отказался не потому что не любил меня или я причиняла ему слишком много неприятностей, просто работа вынуждала. Честно говоря, теперь я его очень хорошо понимаю и совершенно не злюсь на него, хотя раньше думала, что буду ненавидеть человека, который меня бросил всю оставшуюся жизнь.
Хотя сказать, бросил, было бы довольно грубо. Он нашел мне приемных родителей, и ныне я живу с ними. А потом уже дело техники: кое-кто из аналогичной организации отыскал меня, и я получила предложение также стать наемником. Да что уж там наемником… громко сказано… убийцей. И согласилась. Было ли это веянием генов или чего-то другого, я не знаю.
Указания мне передают в то время, когда я иду в школу утром, чтобы до вечера я могла всё обдумать. Однако на каникулах приходится частенько “ходить на прогулку” с утра пораньше. Как, например, сегодня…
Я снова открываю глаза – прошел уже час. А стало быть, мне нужно вставать и идти умываться, чтобы успеть вовремя. Потягиваясь, я медленно сползаю с кровати. В окно льется чистый солнечный свет – сегодня безупречно ясный день. Не скажу, что я против такой погоды. Я не люблю сильную жару, но теплое утро это то, что надо.
Проходит еще где-то полтора часа, прежде чем я выхожу на улицу и, натянув рюкзак на плечо, бреду по двору, не торопясь. Выйдя на улицу, я одеваю наушники, чтобы не слышать суетного городского шума – он слишком дотошен. Возможно, со стороны я выгляжу как кукла с запавшими глазами, но почему-то когда я слушаю музыку, мне никогда не хочется моргать.
Я выхожу на небольшую аллею по правую сторону улицы и, перейдя через дорогу, направляюсь прямо – к Восточному кафе. И уже отсюда вижу молодую пару, сидящую за столиком рядом с входом. Они непринужденно смеются и о чем-то болтают. Быть может, я просто привыкла, но мне этот смех кажется слишком деланным…
И вдруг я пронзительно вздрагиваю, на мгновение, замерев на месте. Боковым зрением заметила знакомое лицо и почему-то испугалась. Не хватало еще кому-нибудь увидеть меня рано утром на улице, куда я почти никогда не хожу.
“Черт бы побрал эту конспирацию!” – Глубоко вздохнув, я продолжаю путь, немного злясь на саму себя. В конце концов, никто ничего не подумает.
Кафе находится в прекрасном месте: в тени огромного дома и далеко от дороги – не жарко и сравнительно тихо. Мельком взглянув на парочку моих информаторов, сидящих в углу, я деликатно обхожу их столик и сажусь неподалеку. Похоже, что официанты еще не заметили меня, поэтому я беру меню, лежащее на столе, и аккуратно бросаю его под соседний столик. Бухнув рюкзак на стул, я удивленно округляю глазки и, притворно буркнув что-то под нос, встаю и направляюсь к их столику.
- Простите, могу я одолжить ваше меню? У меня почему-то его нет. – Приветливо улыбнувшись, я беру протянутую мне форму, ощущая с обратной стороны плоский бумажный пакет, и возвращаюсь на прежнее место. Как только я снова сажусь на стул, в дверях мелькает фигура официанта, засуетившегося при виде нового клиента. Чтобы не давать ему повода ля беспокойства, я открываю меню, наглядно скользя глазами по строчкам. Между последней и предпоследней страницами выглядывает уголок чисто белого листа, и виден краешек узловатого черного узора, коим обычно завершаются мои инструкции. Поддев его пальцем, я быстро вытягиваю его оттуда и вместе с пакетом зажимаю коленями под столом.
Подошедший официант интересуется, что я буду заказывать. По инерции, я заказываю чашку чая и, немного подумав, добавляю пару трюфельных пирожных. Поставив форму на полагающую ей подставку, я наблюдаю, как парень снова скрывается за дверью и, шустро свернув лист, убираю его в рюкзак. Остаток теплого утреннего часа я, как и полагается, провожу в этом самом кафе, медленно жуя пирожные и наблюдая за людьми, снующими по улице, и мимолетом читая переданную мне бумагу. Конверт же дожидается своего часа…
***
Я возвращаюсь домой только к обеду и сразу же запираюсь в своей комнате. Свидетели вскрытия пакета мне совсем не нужны. Бросил рюкзак на пол, я сажусь на кровать, аккуратно распечатывая бумагу и извлекая оттуда плоскую прямоугольную коробку, с виду напоминающую кусок бетона. Три точно такие я уже держала в руках за прошедшие две недели. Как я и ожидала, задание не изменилось: бомбу необходимо рядом с дорогой в центре, где сегодня вечером будет проезжать автобус с какой-то спортивной командой, которая, насколько я поняла, имеет какие-то проблемы с поставщиком допинга. Но это последний шанс. Если прошлые попытки провалились по большей части из-за сбоев в расписании, то теперь все определено со стопроцентной точностью. Сегодняшний день – последний, который они проведут в нашем городе, перед отъездом на очередные соревнования.
Предохранитель крепко держится на полагаемом ему месте, и бомба возвращается в пакет, а затем отправляется в тайный шкафчик на краткосрочное хранение.
Я сажусь за компьютер и открываю карту города. Режим увеличения позволяет видеть в деталях каждую улицу и каждое здание. Выбрав район центра, я как следует осматриваю окраины дороги, пытаясь выбрать подходящее место, что весьма непросто. После нескольких минут взгляд мой падает на клумбу, окаймляющую участок дороги на повороте. В инструкции было сказано, что поскольку сегодня официальный отъезд, автобус сделает круг, прежде чем отправится дальше. Если отправится…
Хотя до вечера еще достаточно далеко, мне желательно поторопиться. Наверняка, уже сейчас туда тяжело будет пробиться. На всякий случай переодевшись, я вновь выхожу из дома, но теперь направляюсь в другую сторону. Внутренний карман на блузке несильно оттягивается взрывной пластиной.
Я довольно быстро добираюсь до площади и с удивлением обнаруживаю, что народа здесь не больше, чем в обычные дни. Обойдя несколько построек со двора, я выхожу к центру с другой стороны и иду к той самой, выбранной мной клумбе. По иронии судьбы это не просто клумба, а клумба, где растут пионы. Стало быть, пластину можно будет хорошо там пристроить.
Тихо радуюсь ценной находке, я приближаюсь к назначенному месту. Сунув руку в карман, я нащупываю позаимствованный в комоде старый телефон и нажимаю заранее открытую кнопку вызова. Спустя мгновение в другом кармане раздается мелодичный звон моей любимой песни. Так получается, что отвечаю я только когда подхожу к клумбе. Медленно следуя вдоль поребрика, я увлеченно разговариваю сама с собой. Но как только “разговор оканчивается” с телефона соскакивает маленький брелок со стразами в виде буквы “H” и пропадает в густых зарослях пиона. Тихо вздохнув, я наклоняюсь, слегка раздвигая цветы, и оглядывая землю. По счастью, брелок оказывается совсем рядом. Подняв его и отряхнув от земли, я снова прикрепляю блестящую на солнце букву к телефону. Средство связи снова отправляется в карман, а я выхожу на соседнюю улицу и, медленно шагая, возвращаюсь домой. Карман в блузке полегчал…
Прямо перед проезжей частью загорается красный свет светофора, и я останавливаюсь.
- А я уже решил что шутка, будто тебе семнадцать лет. – За спиной раздается чуть насмешливый и чуть саркастический голос, но явно не стремящийся к такому впечатлению. Обернувшись, я вижу перед собой молодого парня примерно моего возраста. Несмотря на юный возраст, время, по всей видимости, уже оставило на нем свой отпечаток. Его лицо немного осунулось, а глаза выглядят сильно уставшими.
- О чем ты говоришь? – Не понимая сути сказанных им слов, отвечаю я.
Загорается зеленый свет, и его мощная рука буквально толкает меня на дорогу.
- Пойдем, посидим – поговорить надо.
“Что?!” – В сердцах вскрикиваю я про себя. – “Кто он вообще такой?”
На окраине улицы располагается одно из многочисленных летних кафе. Парень выбирает дальний столик под тентом и ведет меня туда. У меня помелькает мысль, что разговор пойдет именно об ненароком “уроненном” брелке.
- Присаживайся, пожалуйста! – Вежливо просит он, усаживаясь напротив. Внешне он очень напоминает мне отца. Может быть, это просто кажется мне, но у них довольно много общих черт лица: это темно-зеленые и немного раскосые глаза, чуть скругленные брови и иссиня-черные волосы.
Храня самообладание, я сажусь на соседний стул.
- Разве тебя в детстве не учили, что взрывать автобусы со спортсменами не есть хорошо? – С назиданием маленького ребенка спрашивает он, деланно удивляясь.
- Если только они не употребляют наркотические допинги и вследствие этого не имеют проблем с тем, кто их поставляет. – Я опираюсь локтями на край стола, награждая парня довольно суровым взглядом. На что он весьма злобно усмехается.
- Так и хочешь спросить, кто я и такой и зачем пришел? – Жалкое притворство наивности полностью исчезает в нем, и на напряженном лице я замечаю неглубокий шрам на щеке.
Во мне есть кое-что ещё. Об этом не знает никто, ни мое начальство, ни кто-либо другой. Возможно, об этом не знали даже мои родители. Существует некий феномен, который, должно быть, относят к паранормальным способностям, заключающийся в возможности видеть чужие грехи. Не беспорядочную череду каких-то событий. Честно говоря, конкретные поступки скрыты, но с каждым из них на человеке является одна из 11, так называемых, Нитей Греха. Даже если что-то было совершено один раз за всю жизнь, нить все равно появится на человеке. И никакими раскаяниями её не уничтожишь – Нить остается до конца жизни и, в конце концов, обрывается вместе с нитью жизни.
Кем и когда греховные дела были определены мне неизвестно, но одно я знаю точно: они не имеют ничего общего с примитивными христианскими “гордыней” или “прелюбодействием”. Во всяком случае, я не могу поставить их в один ряд с “убийством” и “бесчестьем”.
Люди, видящие даже хотя бы одну из нитей, встречаются достаточно редко, и в этом плане мне несколько повезло, если можно так сказать – я вижу 12 Нитей Греха. Одиннадцать из тех, что есть грехи в человеческом понятии и одну, которая присуща лишь тем, кто видит Нити так же, как и я. Именно так – видеть чужие грехи уже само по себе грех, который так же никак не исправишь, и не раскаешься в нем.
И сейчас, у этого мальчика, что сидит напротив, я вижу две Нити, о которых уже говорила – это убийство и… способность видеть чужие грехи. Судя по его мордашке, на которой я, кстати, рассмотрела неглубокую, но видимую морщину на лбу, первое – дело для него неоднократное. И по странному случаю, видит он только Нить Убийства.
- Вовсе нет – Улыбаюсь я в ответ. – Я хочу спросить, кто ты такой и кем ты нанят, чтобы убить меня?
Он молчит. Через какое-то время, позвав официанта и заказав кофе, он слегка усмехается.
- Вообще то, я ты должна быть уже мертва. Мне платили за то, чтобы я убил тебя в то время, когда ты будешь устанавливать бомбу, но я, честно говоря, замешкался. Все-таки не каждый день встречаешь человека, видящего чужие грехи. А если быть полностью откровенным, то ты первая, кого я встретил. – Ему приносят кофе, и он, поблагодарив официанта, делает небольшой глоток. – А убить тебя я всегда успею. – Парень мило улыбается, возвращая свою прежнюю детскую миловидность.
- Но ты не ответил, кто это был? Твой заказчик… - Спрашиваю я, поправляя воротничок рубашки.
- Брось ты! – Он несильно дует на чашку, чуть остужая кофе. – И сама догадаться можешь.
- Неужели тренер команды?
-Нет, не он. – Парень облокачивается на спинку стула. – Но тоже “верхняя” персона.
Он с одинаковым интересом поглядывает то на меня, то на чашку, и я уже начинаю задумываться, что интересует его больше.
-Ну а ты? – Спрашиваю я. – Что хотел узнать ты?
-Я уже сказал, что никогда не знал человека, видевшего Нити. – Застывшим взглядом он смотрит в чашку. – Так порой, чувствуешь себя совсем одним в таком роде, будто больше никого подобного тебе нет. И знаешь, что ты грешник даже потому что родился таким.
-Я не с рождения вижу Нити. – Вдруг перебиваю его я.
Он кивает мне и продолжает свою мысль.
-А теперь я буду знать, что не один. – Он вновь опускает глаза. – По крайне мере, когда-то был не один.
Резко встав, я одеваю рюкзак
-Ты не убьешь меня. – Твердо отвечаю ему. А на вопрос “Почему?”, наклоняюсь к его лицу и шепотом произношу. – Потому, что ты видишь только две нити, а я - двенадцать.
Не ожидая его ответа, я оборачиваюсь и ухожу прочь. Он отнял у меня достаточно времени… Немного жаль, что пришлось так рано его покинуть. Я бы с удовольствием побеседовала с ним еще немного, но время не терпит подобного пренебрежения. К тому же, он послан, чтобы убить меня. Однако прежде чем разобраться с его заказчиком, нужно закончить начатое дело.
Я прихожу домой только за сорок минут до начала торжественного шествия. Учитывая, что за весь день ела одни лишь трюфельные пирожные в кафе, голод весьма успешно напоминает о себе. Закончив переодеваться, я иду на кухню, где включаю телевизор на местном канале, который уже начал трансляцию и противный дикторский голос перебирает события, происходящие на площади. Детонатор спрятан в запахе халата… на всякий случай. Мельком поглядывая на экран, я режу хлеб, чтобы сделать бутерброды.
Все продвигается строго по плану. И впервые меня это заботит. Возможно, просто сказались предыдущие неудачи. Да и тот парень, киллер, не выходит у меня из головы. Слишком просто всё вышло, даже подозрительно просто. Он ведь имел огромное количество возможностей пустить меня пулю в спину, но не сделал этого.
Я кладу нож, не дорезав кусочек, и облокачиваюсь на край конторки, чтобы немного разогнать налетевшие мысли. Но думать о чем-то лишнем некогда. Быстро доделав бутерброд, я отношу всю нехитрую закуску в свою комнату. Включив телевизор и настроив нужный канал, я сажусь за компьютер и выхожу в Интернет, открывая данный мне в инструкции адрес. Это трансляция с закрытого спутника, показывающая, что происходит на площади. Ведь телевидению доверяешь не всегда, тем более, когда есть собственный, достоверный источник. Хотя впрочем, сейчас они выдают практически одинаковую информацию.
Полагаясь на изображение со спутника, я прослеживаю путь автобуса и осматриваю огороженную клумбу, чтобы поблизости не оказалось людей, чем лишний раз убеждаюсь, что место выдалось исключительное. Во-первых, оно было огорожено от людской толпы, а во-вторых, располагалась как раз за местом остановки.
“Мы не есть какие-то жалкие дикари, убивающие всех без разбора!” – Вспомнились слова первого руководителя. Вернее, наставника, к которому я попала сразу после принятия на работу. Потому так пристален мой взгляд на толпы людей, собравшихся на площади.
До места назначения остается всего пара минут. И через две минуты на площади гремит оглушительный гром… а вместе с ним и взрыв.

------------------------------------------------------------------

Итак, это только первая часть. От привычного стиля несколько, признаюсь, отклонилась, но сей творение как-никак обещает быть заключительным в сборнике, решила, что под конец можно и усильнуть немного с привычного пути:) Если кого заинтересует, выставлю вторую часть, а то если всё сразу очень много получится)