Очередное мое творение. Как ни старалась, вышло уж немного депрессивное, хотя даже эту получившуюся меланходию я воспринимаю совершенно иначе. Может быть, это такое авторское отношение. Судите сами, если того пожелаете:-)

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

...На самом краю неба...

Ночь пройдет, наступит утро ясное…
(“Луч солнца золотого” Мельница)

Свет ночного светильника гаснет, и комната погружается в святую и умиротворяющую темноту. После напряженной недели я, наконец, получила возможность выспаться спокойным и непринужденным сном. Уткнувшись лицом в край подушки, я подтягиваю одеяло почти до самых ушей и ненавязчиво причмокиваю губами. Хочется поскорее провалиться в сон и не просыпаться до самого утра.
От усталости даже жесткий матрас кажется мягким, как пуховая перина в былые времена. Тело медленно проваливается ко дну кровати. Похоже, я действительно начинаю засыпать.
Дрожащие ресницы терпеливо ожидают наступления сонного забытья, а руки, да и все тело, чувствует скольжение махровой простыни по коже – как будто в постели образуется воронка и со скоростью зыбучих песков засасывает меня внутрь. Не смотря на дикое желание поспать, а все-таки открываю глаза, лелея надежду, что это всего лишь сонная галлюцинация из-за чрезмерной утомленности.
Веки распахиваются вместе с вырвавшимся из груди вскриком. Неведомой силе хватает мгновения, чтобы толкнуть меня в некую пропасть, которая ранее была кроватью. Все исчезло в один короткий миг: я падаю куда-то вниз, в глухую, извечную темноту.
“Что происходит?” – Именно такой вопрос стоит в горле, но в полете трудно что-либо произнести, когда страх сжимает горло мертвой хваткой.
Удар! Сильный, но достаточно мягкий. Слышен шелест многочисленной листвы и тихое завывание ветра. Я открываю зажмуренные глаза и оглядываюсь по сторонам. Траектория моего падения успешно завершалась на внушительных размеров куче опавших листьев. Сомневающийся взгляд упирается в сумеречное небо, где уже зажигаются бриллиантовыми огоньками звезды.
Слыша едва ли не каждый удар собственного сердца, я приподнимаюсь, чтобы сесть. Голова на удивление совершенно не кружится после недолгого, но стремительного полета. Взгляд ясен, и спать совсем не хочется. И мысль эта так и заставляет меня решить, что я все-таки сплю и вижу один из своих безумных снов.
-Нужно ущипнуть себя, да? – Спрашиваю я у тишины, ведь больше никого рядом нет. И все-таки закрываю глаза, убеждая себя, что все это иллюзия.
А иллюзионист жесток… Видение, если то, что со мной случилось, есть сонная греза, не желает исчезать. Зато пропала одежда. Вернее говоря, немного изменилась: пижама стала несколько короче, и теперь приходись довольствоваться узкими шортами и короткой рубашкой, которые оказались вполне удобными.
Надвигается вечер. И хотя ночь обещает быть сравнительно теплой, мне отчего-то совсем не хочется оставаться на одном месте. То ли тревога, то ли любопытство не дают мне усидеть, и я, кашлянув для уверенности, спускаюсь с кучи листьев.
Едва только пальцы ног касаются земли, как по телу пробегает леденящая дрожь. На мгновение перед глазами ярко предстает картина этой же местности, и по аккуратно вымощенной камнем дороге словно ветер, ласкающий струны арфы Эола, несется всадник на черном вороном коне.
Все в одночасье пропадает, не оставляя мне возможности получше разглядеть его. Но внутренний голос явно не симпатизирует всаднику, нашептывая в душу советы быть осторожной. Проходя вдоль дороги, я оглядываюсь назад, на всякий случай, ибо после короткого видения в душу закрадывается беспокойство.
Чистота и свежесть вечернего воздуха поражают. Аромат дождя умиротворяет и постепенно рассеивает тревожные мысли, и какое-то время я, ни о чем не задумываясь, просто бреду по краю дороги, время от времени приглядываясь к поразительно аккуратно уложенным камням. Вереница их уходит вдаль, за горизонт, туда, где свет солнца погас уже давно, и на землю опустилась ослепляющая темнота. Дорогу по обе стороны окружают плотные лесные полосы.
Теперь, когда ночь окончательно вступила в свои права, разыгрывается лихой ветерок, нещадно бьет по лицу и треплет волосы. А вместе с тем, возвращает тревогу. Вокруг кромешная темнота, ведь Луны здесь нет. Я снова оборачиваюсь в поисках ночного светила и замираю на месте: из глубокой тьмы прорывается глухой цокот копыт, тот самый, который я слышала в этом непонятном мне видении. Однако дорога чиста, и нет никаких признаков присутсвия кого-то кроме меня.
-Это ненадолго… - Неосознанным шепотом произносят губы.
Не опуская взора с недвижимого горизонта, я думаю, что хочется выть. Да, да… хочется выть, будто я есть сивый матерый одиночка, учуявший запах Луны – пьянящий ночной аромат.
Все же я отворачиваю и медленными шагами продолжаю путь от неизвестности к неизвестности. Немало пройдено, но цель не соизволила открыть себя. Всё - тайна, всё – загадка. Мне кажется, что для сна это слишком угнетенно и скорее походит на явь.
Постепенно лесная полоса оканчивается. Её место занимает просторная степь, уходящая за стороны горизонта. И, вместе с поднявшимся на открытой местности ветром, очередным эхом доносится звук ударов копыт о каменную дорогу. На этот раз он ближе и настойчивее. Я оборачиваюсь, хотя заранее приписываю эхо своей сумасшедшей фантазии, которая подводит меня.
Он великолепен! Рассекая ночной воздух, всадник даже в кромешной тьме остается различимым, не смотря на черные, как уголь одежды. Обгоняя ветер, он мчится по направлению ко мне. Чем ближе, тем мне страшнее.
«Глаза… его глаза» - Пусть он не близок, что-то дает мне возможность увидеть его лицо за разумное расстояние, а именно огненно-красные глаза, наблюдающие за целью, то есть за мной. Бледное лицо полно холода и невозмутимости.
Мне становится страшно от этого мертвого, но кажущимся естественным взгляда. И, кажется, будто тело сжимается: закладывает уши, руки сами по себе тянутся к земле, и мутнеет в глазах. Хватает и полуминуты, чтобы некий, нежданно-негаданно, проснувшийся инстинкт поставил меня на колени и заставил опереться на руки. Внутри я чувствую, что всадник приближается, и что мне не следует оставаться и ждать встречи с ним.
Вдруг наступает поразительная легкость, и тело чувствует полную свободу. Взгляд стал острее, а мышцы мощнее. Я поднимаю лицо и вижу собственные руки, но покрытые густой темно-серебристой шерстью, а ногти выросли и изменили форму. Проще говоря, руки стали самыми настоящими волчьими лапами. Сильно возросшие зрение, слух и чутье хором подсказывают, что изменились не только руки, но и остальное тело. И теперь я есть ночная волчица-одиночка.
Лапы напряглись, и сверкнул уверенный оскал. Я буду ждать его! До приближения всадника остаются считанные метры, и я даже вижу, как он чуть приподнимается в седле. Всего несколько мгновений…
«-Уходи!» - Звучит в моей голове. Голос неизвестный, но отдаленно знакомый.
Я вновь поднимаю глаза и наблюдаю за всадником, но душой чувствую, что не он говорит со мной.
«-Эта битва не должна случиться! Ты обречена, быть побежденной им…» - Продолжает голос. И сейчас я ловлю в нем короткие нотки беспокойства.
«-Следуй к созвездию Ворона! Оно на самом краю неба…» - На этом голос стихает. И остается единственное эхо от замедляющегося уже цокота лошадиных копыт.
В короткое мгновение я стрелой срываюсь с места и бегу с этой дороги, в глубину бескрайней степи. Превращение в зверя дало и его повадки: преодолевая земляные ухабы широкими прыжками, я совсем не чувствую усталости. Каждое движение наполнено звериной естественностью, легкостью.
Я оглядываюсь на дорогу, отчего то, надеясь увидеть всадника там, вдалеке. Но он несется по моему следу, то нагоняя, то отставая. Взгляд стал еще холоднее и пронзительнее.
Вскидывая голову к звездному небу, я ищу глазами созвездие ворона, хотя даже не представляю, как оно может выглядеть. Во многом поиск упрощается тем, что на чистейшем небосклоне нет вообще никаких созвездий, никаких цепочек бриллиантового света, которые обычно можно увидеть ясными ночами. И только единственная полоса звездного света… на самом краю неба….
«Созвездие Ворона!» - Решаю я. Мышцы на ногах напрягаются, и я делаю мощный прыжок, резко сворачивая в сторону и меняя направление. Теперь мое волчье существо напрямую мчится к небесному краю.
Дикое напряжение разливается по всему телу, и кажется, будто земля сейчас разверзнется, ибо не сможет меня выдержать.
Чем дальше, тем отдаленней становится звук ударов копыт. И в одночасье прекращается вовсе. Как бы я ни старалась, сдержать любопытство сил не хватает. Я в очередной раз оборачиваюсь. Его силуэт практически недвижим. Придерживая за поводья лошадь, нетерпеливо топчущую землю, всадник непрерывно наблюдает за мной. Прежняя стремительность утихла и, видимо, я уже не представляю заветной цели. Эта мысль заставляет меня остановиться, не опуская глаз с загадочной фигуры.
Недолгое время мы недвижимо стоим, находясь на приличном расстоянии друг от друга, и наблюдаем. Мне хочется пронзительно зарычать на него, чего я упорно себе не позволяю, и, может быть, зря.
А сейчас он просто поворачивает лошадь и уходит, возвращаясь к дороге, которая превратилась в тонкую, еле заметную полосу на горизонте.
«И зачем эта погоня?» - Мысленно спрашиваю я, лелея надежду, что хотя бы призрачный неизвестный голос ответит мне. Отвечает молчание, чей ответ, как всегда, самый содержательный из всех возможных. Я оскаливаюсь, тем самым пытаясь улыбнуться в темноту, а затем, развернувшись, мощными прыжками продолжаю путь к вороньей звездной дороге.
Свет, мягким сиянием опускающийся на землю, становится ближе, и видны уже его призрачные очертания.
Последним и сильнейшим рывком лапы ступают в середину светящегося четырехугольника. И от внезапно прорвавшегося в этот момент сквозь землю сияния режет глаза. Я зажмуриваюсь и пронзительно вою.
«Зачем я это делаю?» - Оживает после долгого забытья разум. – «Зачем вообще здесь?».
Дуновение свежего и приятно-прохладного ветра заставляет невольно улыбнуться и открыть глаза. На сей раз передо мною море, чья чистая голубая вода уходит за горизонт, маняще блестя на ярком восходящем солнце. Теперь я сижу на высоком обрыве, поджав под себя ноги и придерживая волосы, развевающиеся по ветру.
-И вновь все по-другому. – Шепчу я. – «Странный сон…»
-И все же, просыпаться ты не хочешь. – Этот самый до боли знакомый голос, но теперь он совсем близко, как будто говорящий сидит рядом со мной.
Песчаный берег пуст, на обрыве ни души за моим исключением, но кто-то все равно находится рядом – я чувствую, что не одна. Создается впечатление, что некий обладатель этого мягкого и приятного на слух голоса находится за моей спиной. Я оборачиваюсь. Пустота. Позади стелется лишь бескрайнее пространство, где шумит вереск и звучит шепот речного потока.
-Да, я не хочу просыпаться… - Отвечаю ему я.
-В таком случае, не выходи из восторга… - Голос спускается до шепота и, замолкнув, намекает, что беседа окончена.
Я смотрю на морские волны, ласкающие прибрежный песок и стараюсь не думать, над сказанными им словами. Но не получается. Они, как и сам голос, пронзительно-чуткие и проникают в самые глубокие уголки души.
Я поднимаюсь и иду по краю обрыва, по-прежнему глядя на морские воды. И чем дальше я ухожу, тем более отдаляюсь от прежней своей жизни. И чувствую, что возвращаться совсем не хочется, потому что он, этот голос, позвал меня. Теперь я пойду за ним, чтобы отыскать его, как бы далеко он ни был, и не вернусь. 

Конец.