Во внешности некоторых людей стрижка играет большую роль (возможно, во внешности остальных тоже, но это не так заметно)
Ещё в раннем детстве (то есть, скока себя помню) я знал, что малознакомые люди по своему внешнему виду для меня делятся на три типа:
те, кого видеть приятно
те, кого видеть неприятно
все остальные, кого пофигу, что видеть, что не видеть

(Со знакомыми всё сложнее, на восприятие внешности влияет знание о внутренности, о характере, о прожитых вместе бедах, в которых познаётся, друг перед тобой, или чужой.)

Значительно позже, лет 20 спустя, читая книжки Ивана Ефремова, обнаруженные в съёмной квартире, я понял, что можно вывести общие черты лиц, симпатичных мне с первого взгляда. Ефремов был уверен, что эти общие черты универсальны, что они исходят из того, что человек - это животное, и его внешние симпатии к другим рождены только желанием произвести максимально здоровое, жизнеспособное потомство.
С этим я согласиться никак не мог.

Лет в 15-16 я обожал мелких детёнышей, они могли ездить на мне десятками, за своим старшим племяшом я производил полный уход, начиная с того момента, когда ему исполнилось 3 месяца. Только обгаженные пелёнки не стирал - это было не срочно, и эту ответственность я оставлял евошнему отцу. Прочитал пухлую книжку Спока, тырил у сестру другую тематическую литературу (она заканчивала Пед).
Но прошло совсем не много времени, и я был разочарован. Ребёныш звал меня мамой, быстро развивался, бегал, прыгал (аж ноги стали как у всадника, долго пришлось их потом выпрямлять), просился на горшок. Любил слушать чтение, смотреть картинки, с ним на пару можно было придумать всякие проказы, а потом демонстрировать их восхищённым зрителям. Это был очень контактный и сообразительный ребёнок
Однако возникло жырное НО.
На характер ребёныша влиял не только я, но и его мамашка героинческая, и наши с ней родители, и даже немножко его отец со своими родителями. И я ничего не мог с этим поделать.
Мне больно было смотреть, как моя сестра психует и орёт на сына, а нередко и руку поднимает (один раз я сам её чуть не прибил, когда она ни с того ни с сего разошлась). Мне было отвратительно видеть, как мои родители пичкают его (самого тяжёлого в группе, несмотря на свой весьма средний рост), когда он уже нажрался и мечтает свалить побегать-попрыгать, резала уши традиционная лживая бредятина, по которой специализируется моя тётя в общении с детьми (если трогать письку, она отвалится; если много бегаешь - милиция заберёт, и прочая дурь).
Я понял, что умудрись я обзавестись своим личным спиногрызом, на него, кроме вышеупомянутых граждан, будут влиять ещё и мои жена с тёщей и тестем. Из этого либо произойдёт борьба за педагогические принципы (хрена лысого - борьба. Война!!!! Не на жизнь, а насмерть) с неминуемыми жертвами, либо, что более вероятно, я просто уйду в тень, наблюдая, как в доме на мои деньги воспитывают моего, но не моего ребёныша. Да, оптимизму мне и тогда было не занимать. Короче, я понял, что при таких раскладах дети у меня могут завестись только по большому недоразумению (однако, я латентный патриархал, сцуко).

А коли мне не нужны дети (а, стало быть, и семья), то главная ефремовская причина симпатии как-то теряла актуальность. Я мог спокойно отринуть мотив инстинкта размноЖЖения и собирать коллекцию лиц, которые действительно привлекали внимание и вызывали желание увидеть их ещё раз (или не раз), невзирая на.
Как ни неприятно мне было это для себя констатировать, приятные морды носили на себе в основном студенты, а не студентки.
Во-первых, приятное лицо несёт на себе печать интеллекта и богатой (ну, более-менее) душевной жизни. А у большинства студенток на лице была только косметика. Лицо должно быть худым. удлинённой формы: глаза ясные, большие, подвижные, но не бегающие, неглубоко посаженные, но и не навыкате: дуги бровей гладкие, без изломов, нос не толстый и не курносый, лицо незлое, без ярко выраженной асимметричности, губы естественно складываются в улыбку. Очертания нижней челюсти чёткие, ровные. Рельефная шея (трахея отделена от мышц впадиной, видно крупные вены), ключицы.
Речь быстрая (речь - это ваще самая заметная часть лица, ага).

И это была только присказка!
А вот теперь - сказко.

Я и Марио (мы примерно ровесники и сидим в одном кабинете) работаем на одного ИПэшника (с которым мы и вовсе в одной группе учились). На него работает ещё несколько "бойцов". Один из них, самый давний и постоянный, кого я знаю, на днях благополучно окончил четвёртый курс. Вот его морда лица ведёт себя очень странно. Размышления над этим наблюдением и привели к данному посту.

При первом знакомстве (прошлой весной) он молчал, и впечатления как-то не произвёл (он автоматом попал в категорию "несортовой товар"). А пару месяцев спустя он снова зашёл к нам на работу - и сразу бросился в глаза. Нет, сам он, конечно, никуда не бросался, но его лицо неожиданно вызвало мгновенную симпатию. Не, ну, я принял это как факт, но, поскольку свою душевную жизнь я после событий 2-3-летней давности решил не форсировать, то есть, не прикладывать усилий к построению не только интимных, но и дружеских отношений, просто добавил этот факт в копилку. Тихонько порадовавшись тому, что хотя бы изредка буду получать визуальное удовольствие (а его в нашем городе удручающе мало).
Ну, он заходил изредка, и я никак не мог понять, что происходит. Иногда я получал ту самую радость созерцания, хотя слабее, чем в первое озарение, а иногда не получал. То ли что-то мешало, то ли чего-то не хватало. Парнишко оказался неразговорчивый, но юмор понимает и генерит вполне адекватно (с поправкой на мышление программера). Ну, если человек мне нравится, если с ним можно нормально поговорить, то я его рад видеть даже если он "несортовой".

Под новый год Лёха (босс) нас собрал в пивбаре, посидели вечерок, пацаны дули асахи (280 за поллитру, я худею!), а я дул чаёк (вчетверо дешевле, да чаю стока и не выпьешь). И опять я зырил на Захара как на чудо. Этот факт уже потребовал анализа. И я стал за ним следить, разбирая картинку на запчасти.

Вчера я его окончательно разъяснил :)
Он сдал сессию и пришёл аккуратно стриженный, и, видимо, с чистыми волосами. И снова здорОво - как прИход у наркомана. Был бы микеланжелой - моментально бы подорвался портрет писать. Или бюст лепить. Но мои изобразительные таланты спят где-то глубоко и крепко.
И тут до меня дошло - единственное, что менялось у чувака - это стрижка.
Длинные волосы быстро пропитываются кожным жиром, слипаются в сосульки, торчат в разные стороны, производят впечатление хаоса, беспорядка, заброшенного пустыря, чёрти как заросшего бурьяном.
Недавно стриженые, да ещё и помытые, они образуют ровную поверхность второго порядка, так приятную глазу математика.
Длинные патлы закрывают лоб, делая его оптически уже и ниже, скрывая "печать интеллекта".
Стрижка снова её открывает.
Длинные сосульки сзади закрывают шею и челюстные суставы, искажая их линию.
Стрижка открывает их.

Длинные волосы скрывают как дефекты внешности некрасивых, так и достоинства красивых.

Покровы тайны мерцательной привлекательности захаркиной морды лица были сорваны, дело закрыто