Человек, живой, в него недавно умер лучший друг. Я вижу его на похоронах - он стоит, будто каменный, не шевелится.
Кадр следующий: человек, живой, лежит на боку со мной на диване, убеждённо и почти фанатично рассказывает мне, что тот, друг, не умер, что они рядом, что надо сначала опуститься до дна скорби, а потом развеселиться, шутить и смеяться, мёртвому это обязательно понравится.
Я лежу напротив того, живого, так же на боку, но смотрю сквозь него. За его спиной лежит, в той же позе, погибший. Он перехватывает мной взгляд и улыбается. Его глаза поблёскивают. Я хочу указать на него живому, но мёртвый, поймав мою мысль, качает головой, исчезает, а потом снова появляется. Я понимаю, что кто-то из нас троих безумен. Я засыпаю, видя сквозь полуприкрытые глаза странную улыбку. Он продолжает смотреть на меня, с какой-то тоской и усталостью, теплом и ещё чем-то совсем потусторонним.
Сцена третья: какое-то торжество. Человек, живой, окончательно сходит с ума, ему неспокойно, он мечется по территории, не находит себе места, начинает что-то делать и сразу бросает, начинает спорить и замолкает. Я наблюдаю за ним. И вот он срывается. Его начинает бить судорога, однако он не падает, он опирается о стену. Он кричит и выкрикивает что-то бессвязное, его трясёт. К нему подбегает какой-то мужчина, со свитком. "Писарь", - пришло в мою голову слово. Писарь кричит, чуть ли не в экстазе:
-София, София, Софочка, наконец-то я нашёл тебя! О, необратимая комета!
Дальше звуки сливаются в какофонию. Писарь кричит ещё что-то, живой и безумный быстро и речитативом начинает рассказывать, что он видит.
-Я вижу, как я срываюсь в пустоту, за мной идёт тонкий след, а может нить, а может хвост, я прорываю границу...

Становится слишком шумно и я просыпаюсь.

В голове до сих пор звучит: "О, необратимая комета!".