Один из самых известных французских режиссеров, Франсуа Озон, в последние годы незаметно превратился из эпатажного анфан-террибля в ироничного, рассудительного мэтра. Автор «Крысятника», «Капель дождя на раскаленных скалах», «8 женщин» знаменит своими играми со стереотипами – гендерными, сексуальными, жанровыми. В его фильмах легко увидеть то, чего в них нет, и не заметить очевидного.

На 29-м Московском кинофестивале Озон представил фильм «Ангел», который заставил многих заговорить о том, что бунтарь и звезда арт-хауса окончательно продался мейнстриму: это экранизация романа Элизабет Тэйлор, красивая мелодрама начала ХХ века, история жизни, любви и смерти девушки по имени Энджел (Ангел). Совсем юная Энджел живет с матерью в бедности, пишет любовные романы и мечтает о славе. Ее мечты сбываются: она становится невероятно популярной и находит свою любовь. Но потом, во время войны, ее книги выходят из моды, а семейная жизнь превращается в кошмар.

Невероятной красоты кадры, нежные розовые титры и общий настрой фильма заставляют предположить, что Озон опять над всеми посмеялся: это история из женского романа, рассказанная языком женского романа, тончайшая стилизация, заставившая на ММКФ одних зрителей истерически смеяться, других – недоуменно ворчать: «Это же худший фильм Озона!»

«Газета.Ru» поинтересовалась у режиссера, зачем он все это сделал.

– Прежде чем взяться за экранизацию романа Элизабет Тейлор, вы размышляли о том, будет ли эта история интересна сегодня?

– Конечно! Ангел очень современна, очень похожа на сегодняшних женщин. Она была эдакой преждевременной феминисткой в том отношении, что свободно распоряжалась своей жизнью, своей любовной историей, она могла принять решение о покупке собственного дома, иметь профессию. Именно это мне показалось интересным. А кроме того, ее стремление к успеху, к известности – то, что в сегодняшней Франции очень актуально. Люди думают больше об успехе, а не о глубине, о сущностных вещах своего творчества. И я думаю, что драма Ангела в том, что ее уничтожила жажда славы, которая не позволила ей видеть реальность, оставила ее существовать в мечтах.

– Как вы полагаете, как в вашей героине соотносятся уровень дарования и личность?

– Думаю, что у нее был талант, способность к писательству, но никакой культуры. Она не взрослела, оставалась маленькой девочкой на протяжении всей своей жизни. Ее драма в том, что она не эволюционировала, не приспосабливалась к миру и не менялась в своем творчестве. Обретя с первого раза успех, она всю жизнь писала одно и то же. Публика менялась, случилась война, общество менялось, менялся мир, а она не менялась. Этот фильм, в частности, – возможность поговорить о том, что художник должен адаптироваться к окружающему миру, нельзя оставаться замкнутым на самом себе, надо подпитываться тем, что происходит вокруг. Драма Ангела в том, что она не трудилась в этом направлении.

– Может так случиться, что однажды ее произведения снова станут востребованы?

– Книга Элизабет Тейлор была написана с реального прототипа, Мари Корелли, которая была самой знаменитой романисткой в Англии начала XX века, любимой писательницей королевы Виктории, а сегодня абсолютно забыта. Ее современник Ван Гог совсем не был известен при жизни. А сегодня он – один из самых знаменитых художников. Это тема относительности признания искусства и успеха художника, и это фильм в том числе о том, что более важно, что лучше для художника – быть знаменитым при жизни или обрести известность после смерти.

– Вы читали что-нибудь из произведений Мари Корелли?

– Да. На французский она не переведена. Я читал по-английски. Довольно вычурно. Но это было свойственно эпохе. Люди любят то, что соотносится со вкусом их эпохи.

– В своей киноверсии вы сделали персонажей романа Элизабет Тейлор гораздо более симпатичными. Нора, подруга Ангела, – довольно уродливая усатая женщина…

– Действительно, в романе и Ангел – карлица, явная лесбиянка, довольно непривлекательная. В кино такие вещи производят гораздо более сильное негативное впечатление, чем в тексте. Кроме того, чем герой внешне привлекательней, тем больше сочувствия он вызывает. Ангел для меня – в какой-то степени Скарлетт О'Хара. Персонаж, который вызывает одновременно и любовь, и ненависть. Она должна сознавать свое умение очаровывать. И зрители должны быть очарованы ею до того, как поймут, сколь сомнительны ее литературные дарования.

– После Берлинского фестиваля, где показывали «Ангела», за что вас упрекают критики?

Вокруг моих фильмов единодушия никогда не было. Наверное, в этом мое везение. Я не впаду в крайность, как Ангел, которая считала себя королевой, или как Эсме (художник, в которого влюблена Ангел), который считал себя полным ничтожеством. Я знаю, что мои фильмы разные. Таковы правила игры. Я считаю, что у меня получилось, и понимаю, что получилось, а что не получилось в моем фильме.

– Вы впервые сняли костюмный фильм...
– Ну нет... «Восемь женщин» – тоже фильм костюмный. Все-таки пятидесятые годы прошлого века.

– Вам интересно было такое глубокое проникновение в эпоху Оскара Уайльда и в английскую культуру? Французы обычно недолюбливают англичан...

– Это англичане недолюбливают французов! Что отличает французов и англичан, то, что французы считают себя центром вселенной, а англичане только хотят быть центром вселенной.

– Вы уже начали работу над следующим фильмом?

– Я начал писать оригинальный сценарий.