[170x215]
Эпатажный фотограф, что и говорить:) В Москве прошло уже несколько его выставок. Публика воспринимает его, с одной стороны, восторженно, с другой можно слышать какие-то ругательные и весьма неприличные слова , даже обвинения в порнографии и развращении малолетних (последних, правда, на выставках не наблюдалось). Более смелые работы Мастера я публиковать здесь не стал, мое достаточно пуританское воспитание не позволяет сделать этого.
Сегодня произведения Роберта Мэплторпа покупают на аукционах за "бешеные" деньги. Лучшие выставочные залы мира борются за право экспонировать его фотоциклы. Тот факт, что работы Мэплторпа изучают самые модные искусствоведы и культурологи, сам по себе свидетельствует о причастности фотохудожника к рангу классиков XX века. Странная, одновременно счастливая и трагическая судьба фотографа является залогом того, что творчество его не может быть однозначным. На поверхности восприятия - скандал и эпатаж. Но если попытаться рассмотреть что за ними стоит, раскроется иной, потаенный смысл его работ, где скандал и эпатаж - это только инструменты для выражения своеобразной, и по-своему убедительной, философии художника.
Роберт Мэплторп родился в Нью-Йорке 4 ноября
Благодаря знакомству с Джоном Мак-Кедри, куратором отдела эстампов, графики и фотографии Metropolitan-Museum, Мэплторп приобщился к фотографии. С тех пор мода, реклама, портреты артистов и политиков (коммерческое направление), а также цветы, дети, трансы и шокирующие гомосексуальные сцены ("для души") на долгое время определили тематику его работ.
Его просторная квартира-студия на Манхэттене - это "музей" коллекций стекла, мебели, картин и католических распятий. Дружбу Мэплторпа и Энди Уорхола нельзя было назвать особенно крепкой: "Я никогда не был с ним особенно близок, но неизменно возвращался к нему", - отмечал фотограф. Еще один штрих к портрету художника - его разборчивость в связях и умение отделить работу от личного: "Про меня и моих натурщиков говорят и пишут всякие гадости. Среди них и вправду попадаются неприятные личности. Но это ничего не значит, в павильоне я люблю их как всё что фотографирую, а на улице могу и не поздороваться".
Первая выставка "Полароид" (1976) открылась в Metropolitan-Museum. С нее началось триумфальное шествие Роберта Мэплторпа по "священным местам" современной культуры. За 13 лет он стал участником 98 коллективных и 107 персональных выставок в пятидесяти городах на трех континентах, а также совершил шесть туров по приглашениям самых престижных культурных обществ. Более 170 статей о его творчестве, цитирование в 12 фундаментальных трудах по истории и теории фотографии, 52 каталога наиболее крупных выставок, 21 книга фотографий - вот лишь некоторые признаки прижизненного внимания общества к творчеству художника.
Критики отмечают два основных элемента в художественном языке Мэплторпа: провокационность и классичность. Каким-то непостижимым образом они слиты и напоминают, по выражению искусствоведов, действие средневековой иконы: абстрактный фон, центральная композиция, уравновешенность изображения - как признаки внешнего сходства, а также обнажение сокровенного, сложная ассоциативность и способность сильного воздействия - по содержанию. Но если задачей религиозной живописи было пробуждать в человеке смирение, то "иконы" Мэплторпа несут иную идею - они обнажают суть и смысл его "религии".
"Камера дает прекрасную возможность лгать. Если вам не нравится этот жест или выражение лица - вы их не фотографируете. Так мы все и врем. Но в этом же заключается и моя персональная правда. Это - мой опыт, моя память. Предпочитаю приятные воспоминания". В этом высказывании Мэплторп сформулировал стратегию восприятия. Каждый из его снимков - не просто впечатление для зрителя, это и встреча, и событие, и своеобразное "ощупывание" пальцами Желания. Цветы и нагие мужчины, эрегированные члены и прямой взгляд в камеру, скульптурные мышцы и демонстративные соития - все откровенно предлагает себя. В момент разглядывания Желание превращается в Обладание, и здесь Мэплторп подчеркивает, что обладание и власть не могут быть односторонними: не только мы владеем вещами, но и вещи владеют своими хозяевами. Отношения господства и подчинения неразделимы.
Так ли безобидно творчество фотохудожника? Примитивные народы боятся фотокамеры: она представляется им инструментом для магического манипулирования. Действительно, фотограф, по прихоти своей, зафиксировав ваше лицо или тело, уносит отпечаток в темную комнату и там, в мистическом свете, манипулирует вашим образом до тех пор, пока не найдет некий контекст, совершенно оторванный от вашей личности и воли. Так и жертвенное животное, входя в круг для ритуального заклания, теряет плотскую сущность, становясь знаком в молитве божеству. Роберт Мэплторп молится Богу Власти, принося публичные жертвы людьми и цветами. Вводя своих натурщиков в ритуальный круг перед камерой, он "убивает" их ради поддержания жизни своего божества. "...Где же те стройные юноши и могучие мужчины, что так скоро и неизбежно превратятся в черные камни?.." (из поэтического вступления к "Black Book").
"Большинство людей ощущают в себе токи того чувства, которое обозначается термином "садомазохизм"...Быть приличным, "цивилизованным" - значит быть отчужденным от варварского опыта господства и закабаления, который инсценируется садомазохистскими оргиями" (Сьюзен Зонтаг).
"Оргийность" фотографий Мэплторпа отчасти отражает идею раннехристианской и иудаистской традиций в трактовке Геенны огненной, где язычники приносили жертвы людьми и животными. Глумление над плотью и верой стало символом Адских мук, устрашающих живых грешников. Геенна в фотографиях Мэплторпа - это "что-то вроде стеклянного небоскреба с кондиционированным воздухом, битком набитого грешащей плотью, разлагающейся на свой манер от собственной ненасытности".
Стержнем, каркасом и основой зрительных излишеств Мэплторп делает мужской член. "Мужской член и, например, цветок - равноизящны. Есть люди, которые не могут это признать. Для меня это очевидно...", - высказывался Мэплторп. Выставленные рядом многочисленные "портреты" цветов и фаллосов в чопорной среде музеев, вызывают у зрителя содрогание, но в том, что в результате внутреннего конфликта, зритель избавляется от запрограммированности восприятия, видимо, и есть результат практического воплощения философии фотографа.
"То, что творится сейчас в Америке - терроризм посредственности. Допустим, Роберт создал образ пениса. Люди, критикующие искусство, но ничего в нем не понимающие, кричат: - Мы не хотим, чтобы наши дети видели пенис! Но вопрос сегодня ставится так: хорошее это искусство или нет, а не - пенис это, или нет", - заявляла Элизабет Блонди (художественный редактор журнала "Винити Фэр").
"Роберт Мэплторп показал, что секс - последняя граница раскрепощения человека. Он безжалостно продемонстрировал мир по ту сторону дозволенного. Он сделал нечто для всех неожиданное: показал, что классицизм и эротика не противоречат друг другу, а являются полюсами одного опыта" (К. Ларсон).
"Портрет мужчины в полиэстеровом костюме" - символ сексуального раскрепощения всех стран и народов. Название соответствует художественному тексту. Действительно - мужчина. Прилично одетый. При этом "возмутитель общественного спокойствия, ось цивилизации" - в полуэрегированном состоянии размещен прямо напротив глаз беззащитного зрителя. Рекламный прием "жесткой продажи" - "вот что вы получите за свои деньги!" - в данном случае применен к запретному символу. Культура требует отвести взгляд от всесильного табу, но вокруг - благопристойная буржуазность костюма-тройки, в самом центре которой нагло демонстрирует себя... "Работы Энди Уорхола действуют на меня на подсознательном уровне. Постоянно. Он говорил - искусством может быть все, что угодно. Значит, я создаю искусство с помощью порнографии...", - отмечал Мэплторп.
Искусство, Власть и Желание сплетаются в его работах в бесстыдном акте. Перешагнув через социально-сексуальные стандарты буржуазной культуры, Мэплторп предоставил людям возможность выбора индивидуальных путей грехопадения, что по сути своей является движением к внутренней свободе. "Критики и недруги Мэплторпа воюют не с его работами, а за укоренившуюся в обществе иллюзию, что кто-то имеет право решать за людей, что им смотреть...?" (А.Юлман).
Последняя прижизненная книга Мэплторпа называется "The Perfect Moment", что можно перевести как "момент истины". В "Божественной комедии" Данте достаточно мгновения, чтобы определить (описать? сотворить?) своего очередного героя. Навсегда. "Он бессознательно выбирает главный момент. Я был поражен умением... представить момент как знак всей жизни. Герои живут в одном слове, в одном действии; это часть песни. Но она вечна. Они продолжают жить и возникают вновь и вновь в памяти и воображении людей".
Роберт Мепплторг умер от СПИДа 9 марта 1989 года в возрасте 42 лет.
Сайты о Р.Мэплторпе