Смотрю на чистый лист и не знаю что нарисовать. Большую каракулю, которая будет чем-то отдаленным похожа на слона или просто две параллельные линии? Возможно, я напишу очередной рассказ или обычный очерк о том, как я провела день насущный. Я могу обвести контуры своей ладони и дорисовать недостающие элементы. Пока я раздумывала над судьбой табула раса, солнечный лучик пробежался по бумаге, окрашивая ее в бледно-золотистый цвет. Моя ладонь ревностно заслонила белоснежную поверхность от назойливых ярких красок, но лучик капризно изогнувшись, просочился сквозь пальцы. Я нахмурилась и потянувшись свободной рукой, задернула тяжелую портьеру и вновь уставилась на альбомный лист, который мерцал голубой белизной в наступивших столь внезапно сумерках.
- Мама, - ее тонкий, болезненно-хриплый голос окликнул меня и я обернулась.
Дочь стояла в дверном проеме, прижимая судорожно к груди растрепанную рыжую куклу. Ее почти прозрачная кожа была пронизана розовыми разводами лихорадки, еще по-детски полные губы кривились недовольно и в огромных зеленых глазах заблестели слезы. Она побежала ко мне, выставив перед собой руки. Я опустилась на колени, подхватывая ее и прижимая к себе трепещущие крохотное тельце, жадно вдыхая лавандовый запах, который витал в каждом накрахмаленном кружеве ее ночной сорочки и запутался в мягких волосах.
- Мама, скажи, чтоб он ушел, - дочь всхлипнула с надрывом, почти до боли сжав в ладошках мои локоны. - Я его боюсь. Почему он приходит ко мне во снах? Мама, прогони его.
Я пыталась ее успокоить и уговорить пойти поспать, ведь еще слишком рано, но она упрямо мотала головой и щурила воспаленные от слез глаза. Но тут ее внимание привлек так и не тронутый мною лист бумаги, ее детский пальчик ткнулся в самый цент и что-то принялся чертить. Я подала ей карандаш и закутав ее босые ноги вязаной шалью, принялась ждать. Дочь рисовала медленно, старательно выводя линии и изредка поглядывая на меня, затем в потолок. Линии соединились в ужасную свиную морду, с длинными собачьими ушами и оскаленной пастью.
- Все, - она выдохнула с облегчением и подала мне рисунок.
- Сейчас он уйдет, милая, и никогда не вернется, - ласково поцеловав ее в щеку, пообещала я.
Поднявшись и пересадив дочь в кресло, я демонстративно разорвала мерзкий рисунок и вышвырнула в окно на встречу слепому утреннему дождю