Ее приход обозначился скрипом двери и томным, простуженным сквозняками ноября смехом. Узкое, больше похожее на футляр помещение наполнилось ароматом розы и водки. Видимо, вечер удался на славу и продолжении грозило головной болью похмелья на утро. Вайнона сжимала в руке спелую, чуть подгнившую с правого бока грушу. Машинально застывая перед окном и театрально подпирая кулаком округлое крепкое бедро, она принялась громко рассуждать о мужском шовинизме . Ее мало интересовало чем до этого были заняты присутствующие в таинственной, сокрытой бархатной шторой комнате. Меня развеселило появление этой воистину удивительной и непосредственной женщины. Ее крепкие округлые плечи обтягивала алая пелерина, картинно спускаясь неровным левым краем на очаровательный полукруг полной груди, что столь явно притягивала мужские взгляды. Вайнона еще раз взглянула в окно и затем обратила ко мне с громким вопросом:
- Что вы думаете, дорогая маркиза, об этой новой певичке...м... Шарлотте? - насмешливый взгляд серых глаз встретился с моим.
- Думаю, что она слишком скована, - видимо, мое отсутствие энтузиазма не удовлетворило ее, поэтому она нахмурилась и покачала в воздухе рукой, словно гоняя сигаретный дым.
- Следует кому-то преподать ей урок, - лукаво улыбаясь, произнесла она и сама рассмеялась этой двусмысленной шутке, переводя взгляд на несколько сконфуженного графа Келюса. Присутствующие дамы смущенно прикрылись веерами. Вайнона удовлетворилась реакцией и вновь продолжила, подкидывая невысоко грушу в воздух. - Мое мнение, что этой дурнушке не хватает голоса.
Беседа вызвала массу противоречий, но виновница этих пререканий больше не обронила ни слова и сосредоточилась на моей скучающей физиономии. Честное говоря, мне очень не хотелось заводить ненужные теплые и возможно далеко идущие отношения с этой особой. На меня навалилась жесткая апатия и мне даже показалось, что я медленно таю под этим взглядом. Возможно, во всем вина этой спелой груши, которая мелькает у меня перед глазами.
- А скажите, маркиза, - ее голос прервал беседы, заставляя всех умолкнуть и сосредоточиться на мне. - Вот вы многое повидали, много знаете, а не могли бы вы припомнить какую-нибудь забавную историю про молодых певичек, нечто пикантное.
Я промолчала, поведя плечами и устремила взгляд поверх ее плеча, всматриваясь в венецианскую ночь, ощущая на коже болезненную сырость вечернего тумана. Скорчив гримасу, Вайнона кинула мне грушу и мои ладони поймали сочный фрукт.
- Благодарю, - морща губы в улыбке и даря ей предостерегающий взгляд, на что она лишь широко улыбнулась.
Через четверть часа я не сказав никому и слова, накинула на голову капор и вышла из душной комнаты, слыша краем уха как недобро зашипели дамы мне в спину. Мое настроение было подобно тысячи рек Венеции - ровно и спокойно. Подавая руку гандольеру, я услышала как приятный дамский голос окликнул меня. Это без сомнения была Вайнона и я приказав слуге подождать, отправилась в глубину гандолы, морщась от извечной сырости досок. Она пожаловала аккурат после того, как я разгладила расшитые золотом складки подола.
- Ах, маркиза, почему вы так неприветливы ко мне? Я вам неприятна? - ее лицо лучилось неподдельной жалостью к себе и обидой, о чем говорили эти сомкнутые полные губы.
- С чего вы решили? - апатично пожимая плечами ей в ответ.
Ее раскрытая ладонь коснулась изгиба моего локтя, сжимая несильно, словно боясь чего-то. Она сидела тихо подле меня и пыталась заглянуть мне в лицо. Ее спесь, театральная язвительность исчезла, оставляя на красивом лице чувство непонимания и тревоги. Она была готова выпрыгнуть за борт, если я того пожелаю. Ах, эти чары!


На следующий день я покинула Венецию, сжимая в руке письмо, написанное мелким аккуратным почерком...
[442x699]