[589x700]
-Какая глупость, право слово, эта пощечина. Алый след от прикосновений ниточки лезвия ножа и свежая капелька крови на высоком воротнике блузки.
Какая глупость, право слово, эти ваши упреки. Взгляд в зеркало, проводя пальцем по линии пореза.
-Какая глупость, право слово, твое заламывание рук. Мои пальцы сами нащупывают пачку сигарет, выуживая одну, сжимая осторожно мягкий белый фильтр.
-Какая глупость, право слово, эта визгливая музыка. Огонек зажигалки нашел своего двойника в зеркале.


- Я тебя знаю, ты сейчас уйдешь к той... к другой! - она кричала, размахивая руками и удивительно напоминала мельницу. И эти когда-то мягкие, приятно пахнущие дорогим шампунем волосы потускнели, превратившись в нечто маловразумительное. Ее глаза метали молнии, а рот перекосило от бессильной злобы.
Я смотрела на нее и мне становилось грустно. Ах, приключения в Вене. Прекрасная Ангелина через две недели превратилась в отвратительную фурию. Эдакой Сталин в короткой по самые истоки юбке. Меня смутили ее колени, почему-то я раньше не обращала внимание на эти отвратительные красные звездочки. И меня ничего не могло отвлечь от созерцания этих красноватых линий. Мое отражение выглядело несколько глупо. Я отупела от ее воплей и жестов, только колени - точка фокуса зрачков.
- Я нашла эти письма! Почему вы все такие свиньи?! Свиньи! Зачем ты так поступаешь, дрянь?! Я отдала тебе свое сердце!
Это было по второму крику и дождавшись пока она демонстративно убежит в уборную, выскользнула из ее квартиры, не забыв прихватить с собой зонтик.


- Как твой отпуск? - Элис полулежала на узком диване, небрежно накинув на себя шаль с длинными кисточками.
- Эта кошечка оказалась тупой куклой. Вся такая приторная блондинка с длинными, едва ли не от зубов ногами. Она молчала и в этом был ее плюс, - сдув с пушистой кисточки остатки золотых, мягких и осенних румян. - Но! И это но испохабило все. Она возомнила, что это неземная любовь, обещания вечной дружбы и памяти. Ревнивая оказалась сучка. Еще она влезла в мои вещи, найдя твои письма и тут началось. Я думала, что мне придется окунуть ее в ледяную воду и там же утопить, заставить выпить все до капли...
Элис лениво улыбнулась, подтягивая сонно колени к груди и накрываясь с головой шалью. Ее черный глаз следил за моими движениями сквозь свисающие кисточки.
- Мои письма? - в ее голосе не было удивления, лишь вопросительная констатация факта.
Я не ответила, смотрясь в бездонную зеркальную гладь, поправляя кончиками мизинцев макияж нижнего подвижного века. Мое настроение внезапно пошло ко дну и все показалось так липко и пошло, что захотелось выть от тоски. Мне казалось, что это зеркало мне лжет, фальшиво показывая чужое отражение. Так продолжалось больше получаса: эти мысли, эти отстраненные жесты, эти липкие прикосновения пальцев к кожи. Она неслышно поднялась и ее пальцы сомкнулись на моих обнаженных плечах, даруя ощущения схожи с ударом тока по позвоночнику.
- Так это были мои письма или ты опять наврала? - ее губы оказались в опасной близости от моего уха, до боли сжимая мочку и оставляя алый след засоса на самом торце.
- Твои, - развязно ущипнув ее за правую, любезно подставленную ляжку...


-Какая глупость, право слово, твои запреты. Улыбка раскроила на неровные части лицо.
-Какая глупость, право слово, твои рассказы. Я хотела выйти в окно и раскинув руку, упасть на грязный асфальт.
-Какая глупость, право слово, чувство жестокости и твоя жизнь. Я истекаю кровью и вывернутыми руками осколки разбитой пудреницы