....мы вели разговор через призму Зеркала... она нахмурилась недовольно, отшвырнула рукой измятые письма и уставилась на меня цыганскими глазами. А за окном плакала и металась в истерическом припадке гроза, столбы желтых листьев поднимала вверх, кружила их и с силой швыряла вниз... Час, два, три.... и фарфоровая пастушка закружилась в танце, играя гавот, а время пить чай... и уже устали обе от молчаливого диалога, от тяжелых и долгих взглядов сквозь зеркальную гладь.
А свеча все еще горела... одна из ста, которые зажег мой милый мальчик. Он умел писать стихи, они были отвратительны, но он старался и любил читать мне вслух и часто его голубой взор искал что-то на потолке, наверное, он желал отыскать одобрение....
- Помнишь ту ночь? - моя голубка заговорила первая, она сплела тонкие пальцы в замок, чтоб гнусная дрожь не смела вносить в гордый облик помарки и рушить образ, который окреп с годами, и Мы помним ее именно такой, как в эту ночь.
-У меня было много ночей, - я неохотно отозвалась, повторив ее жест с удивительной точность, будто я и была ее отражение.
-Когда сердце Льюиса больше не билось, - сожаление? Меня это удивило... вглядываясь в ее лицо, пытаясь рассмотреть, не обман ли это.
-Тебе его жаль? - осторожно, чтоб не вспугнуть ее и она не "захлопнулась", словно шкатулка музыкальная.
-Я хотела послушать о том, как это было.
-Три дня шел дождь, три дня капли небесной воды пытались смыть грязь этого мира, оставляя глубокие шрамы в виде луж, в которые постоянно попадала чья-то ступня, разбрызгивая жижу во все стороны, оставляя пятна на длинных полах плащей. Я сидела в остывшей комнате, кутаясь в вязаную шаль, перебирая золотые кисточки, пропуская их сквозь пальцы, рисовала узоры льдом, пытаясь подыграть дождю, внести свою лепту в фантазию капель небесных. Паж сидел у моих ног, прижимаясь пухлой щечкой к лакированной туфельки, целуя кокетливый бантик и улыбаясь, пытался заглянуть мне в лицо. Я заставила его читать вслух мне Ахматову... долго-долго, пока его язык не стал деревянным, и вместо слов вырывалось лишь несуразные звуки, а время бежало вперед, отбивали старые ритмы часы настенные, и во мне просыпалось давно забытое чувство страха. Моя ладонь коснулась щеки Льюиса, большим пальцем оттянув нижнюю губу и когтем провела по деснам, полоснув до крови... Мальчик смотрел на меня наивными взором, взмахивал ресничками, словно бабочка крылышками и во всем соглашался со мной... А потом мы собирали головоломку, пока часы не пробили полночь, каждый удар отбивался в висках моих, каждый взгляд и жест Льюиса ловил мой Демон, что просыпался во мне и ласкал мыслями давно забытыми. С каждым ударом часов Он становился сильнее, заполнял меня собой, словно пустой кувшин водой. Просыпалась сладостная мука... Я попросила мальчика уйти от греха подальше, а затем остановила у самой двери... Я боялась, что сделаю ему больно, боялась его слез, но ладонь сама собой легла на грудь юношескую, вспоров острием когтей тонкую ткань белоснежной рубахи... Первая струйка теплой крови обожгла мою кожу, заставляя ее пылать адским пламенем, застывая соленой коркой на губах. Он дернулся раз, затем второй и третий, ладошки детские легли мне на плечи, сделав слабую попытку оттолкнуть. Демон ласкал его слух обманчивыми речами, утаскивая за собой в омут безмятежности и первый поцелуй коснулся моей щеки. Вопрос завис в воздухе, Демон отмерял сам секунды жизни Льюиса. Зачем? Мы, наверное, любили убивать, Мы любили лесть и подчинение и Вечность. Вопрос: Ты хочешь Вечности?...О да, мой глупый мальчик оказался жаден на слова и обещания. Поклялся быть с Нами... Лезвием бритвы ладонь моя ворвалась в тело юное, сломав преграду грудной клетки и сжав трепыхающиеся все еще сердечко. Последние искорки в глазах пажа погасли и улыбка судорогой сжала, изуродовала лицо юное, взмах ресниц и он погас от огня моего Демона, поддавшись соблазну Вечности.... В ту ночь он умер и стал моим навсегда, мой милый паж, что подарил мне свое сердце не на словах. Жалел ли он об этом? Нет, он так и не понял чего я его лишила, он стал любить Убийцу еще сильнее, но другой, чужой любовью.
Элис кивнула, я же повторила ее жест... тонк-танк... часики-скроходы отбивали ритм полночи, пора было выходить на охоту, пробираться по сонным улочкам Города и идти к часовне, чтоб встретить Солнечную смерть... Мы поднялись одновременно, обошли зеркальную преграду, ее ладонь скользнула в мою и Ночь приняла нас в объятья шелковые, покрывая и пряча от любопытных глаз.
[500x333]