Та весна, когда замирало сердце, полуложь-полуправда, волнительно руки в карманы, постепенно, робкие, еще не понятые взгляды, "и заря, заря!..", а потом лето, черемуха, теплые дожди, белые развевающиеся юбки, ночные двенадцатичасовые пешком, и было в этом всегда первое, а теперь всегда вечное, и будет воздух таким, как в те дни бесконечной чувствительности.