За окном холодно, но почему-то слякоть. Люди ожили под воздействием революционного флэшмоба, так что идя по улице, больше не имеет смысла прислушиваться к разговорам. Все говорят об одном и том же, и как печально, что объединить до сих пор может только ненависть. Мы ищем козлов отпущения, вместо того чтобы делать революцию в своей душе, мы топчем слякоть, вместо того чтобы остановиться и взглянуть на небо. Мы живем в прекрасной, совершенно особенной стране, но кто теперь может осознать эту истину? Мы растеряли способность к труду - к кропотливому, ежедневному, добровольному труду, к безустанной работе над собой. Мы теперь хотим ничего не делать и получить все сразу. Переход этот зачинался еще больше века назад и состоялся как раз накануне революций семнадцатого года, как ни парадоксально, ведь собирались "каждому по труду". Больше нет, или почти нет, Герценых, Хомяковых и Живаго, зато теперь есть шевчуки, навальные и явлинские. Поневоле начинаешь задумываться, неужели был прав Константин Леонтьев, считавший, что общество непоправимо мельчает в борьбе за демократию. Ведь борьба за внешнее - это прежде всего отказ от борьбы за совершенствование своего "я", это уход от себя, от поиска внутренней свободы к такой субъективной, временной свободе внешней. Ведь насколько проще уйти от себя в пекло сумбура и ненависти...


Не дорого ценю я громкие права,
От коих не одна кружится голова.
Я не ропщу о том, что отказали боги
Мне в сладкой участи оспоривать налоги
Или мешать царям друг с другом воевать;
И мало горя мне, свободно ли печать
Морочит олухов, иль чуткая цензура
В журнальных замыслах стесняет балагура.
Все это, видите ль, слова, слова, слова
Иные, лучшие, мне дороги права;
Иная, лучшая, потребна мне свобода:
Зависеть от царя, зависеть от народа —
Не все ли нам равно? Бог с ними.
Никому
Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;
По прихоти своей скитаться здесь и там,
Дивясь божественным природы красотам,
И пред созданьями искусств и вдохновенья
Трепеща радостно в восторгах умиленья.
Вот счастье! вот права...