Релятиватность. Даже не знаю, есть ли такое слово? Я и не знаю ни одного слова, которое могло бы само по себе что-то значить. Которое имело бы уставной номинал, как монетка. Встряхнул карман и сразу зацепил копеек на десять, а то и на рубль.

О человеке узнаешь ли с его слов без интонации? Чтобы высказать определённую мысль, нужно эту мысль не только иметь в наличии, но внутренней ощупью определить её вес, сопоставить с общим и целым… как оно у нас называется — мировоззрение. Тогда эта мысль находит слово. Чтобы высказаться о чувствах, нужно быть наполненным этими чувствами. Всякий раз слово рождается заново, выдувается нашим состоянием, как кузнечные меха раздувают пламя.

Сквозняками слово не наполнишь, а только станет от подобных слов холодное раздражение, как от пустого фантика, что в детстве подсунула смешливая девочка: «Хочешь конфетку? На». — А потом, глядя в твоё разочарование, дерзко: «Ты, правда, думал — буду с тобой дружить?» Фантик тут же раскрылся обидой. Именно её обернула девочка ловкими своими пальчиками, сохранив иллюзию того, что было сладко во рту. Иллюзия — самое обидное для меня слово.

Никакой статической, раз и навсегда фиксированной информации в слове нет. Это пустое. Слово — скорлупа. В одних и тех же словах бывает смысл, а бывает — ничего. Иначе пусто — релятиватность — неизвестно что такое.

Писатель — это состояние. Сюжет может быть любой, герои могут быть любыми. Но они возникают органично только благодаря определённому состоянию. Состояние само работает с материалом. Заставить писателя сделать «как надо» помимо его состояния — невозможно. Получится «никак не надо». Насколько материал окажется реалистичным, в том смысле, что воспринимаемым «реально», зависит от мировоззрения, от полноты мироощущения и ничего более. Ничего более, как релятивантность.