[231x300]
Я... Я больше не хочу, чтобы они хоть когда-нибудь говорили, что любят меня. Это так просто врать, что любишь. Это так просто говорить "люблю". Это так просто что сердце колет.
Это по капле утекающее доверие. Вера? Её по-моему вообще никогда не было. По крайней мере в сознательном возрасте. Доверие? о каком доверии речь, если я не могу доверять даже матери. которую и видела-то последний раз три недели назад. мы ели суши в ресторане. говорили обо всём, кроме меня и будущего. С отцом общалась вчера. Целых три часа по дороге в аэропорт и обратно. Вернее я сидела с ним рядом и слушала радио. А он вёл машину изредка что-то говоря в гарнитуру. А голосом Дискотеки Аварии по радио кричала в спёртый воздух салона давно забытая песня "Махнём со мной на небо, оставь на распашку окно..."
Мой мир тогда был очень простым. Тёмными коробками Питера, яркими огнями светящихася окон там за кольцевой, отражением леса в зеркале бокового вида. Я смотрела в окно, постоянно в окно, чтобы не видно было слёз, если они вдруг покатятся по щекам. Правда вряд ли бы папа заметил. Да и слёз не было. Только сухо в груди. Очень сухо. Как если выкурить сигарету при бронхите. Сухо, больно, стальным обручем...
Он прилетел совсем не таким. Я поняла, что совсем не хочу его видеть. Что мне от этого только хуже. Сегодня утром, когда он разбудил меня словами "я люблю тебя", оттолкнула его. И не пускала к себе в комнату целый час. Сидела под столом, упершись лбом в колени и тщётно пыталась выдавить хоть слезу. А вот когда читала сообщение от Дали потом плакала несколько часов навзрыд. Видимо тогда-то и выплакала оставшиеся слёзы. Утро вместе. Короткое утро. Кофе, разговор о нём, немного солнца в окно, потом улица, лавочка, потом кафе... А потом он уехал к своим друзьям.
А я осталась сидеть там на лавочке. Одна. Как всегда одна. Так должно быть. Мне нельзя быть с другими. Это вредно и для них и для меня. Мне нельзя врать. Я этого боюсь. Мне от этого даже не больно. Мне от этого навылет. Мне нельзя говорить, что меня любят. Потому что это ложь. Есть тысяча других чувств. Это вероятно одно из них.
Московский вокзал. Прощание. Метро.
Мне хотелось сесть на краешек платформы и светить ноги вниз, хотя это и грозило бы их потерей. Мне хотелось остаться где-нибудь, на какой-нибудь станции и не ехать домой, где дом только под письменным столом, потому что там не страшно. Я разговаривала с Дорианом. Целый час. Я наверное сама как-то синтезирую за него фразы. Это наверное моё воображение как-то странно ярко рисует его сидящим рядом. Так умно говорит. Неужели это всё я? но должно же быть объяснение. Дори. Он не похож на Серёжу. Он красивее и как-то всё-таки взрослее. "Ты смешной человек, у тебя столькое есть, а тебе всё мало. У некоторых нет и того", - шептал он. "У некоторых нет ничего, а они счастливы, почему я так не могу?" "Потому что ты не они, да и нужно ли тебе счастье?" "Каждому оно нужно." "Не ищи себе счастья, получай удовольствие от того, что есть..."
Я больше не могу так. Я больше не могу, когда так больно. наслаждаться болью, да... наркотик, да... но я не говорила, что собираюсь подсаживаться на героин...
"поздно, милая", - хихикает подсознание.
Между реальностью и фантазией стираются грани. Мне страшно...
"Нам не страшно, пусть приходит ночь..."
когда ты один ночью очень страшно... и одиноко
перестаньте мне врать!!! я так не хочу быть одна этой ночью!!!