Что значит «любить ближнего, как самого себя». А как я люблю себя?

Вот сейчас, когда я об этом подумал, я понял, что у меня нет особой нежности и любви к себе. Я даже не всегда люблю собствен­ное общество. Видимо, слова «возлюби ближнего твоего» не означа­ют «испытывай к нему нежность» или «находи его привлекатель­ным». Впрочем, так и должно быть - ведь как бы вы ни старались, вы не заставите себя почувствовать нежность к кому бы то ни было. Хорошо ли я отношусь к самому себе? Считаю ли я себя приятным человеком? Что ж, боюсь, минутами - да (и это, несомненно, худ­шие мои минуты). Но люблю я себя не поэтому; не потому, что счи­таю себя очень милым. На самом деле все наоборот - любовь к себе побуждает меня думать, что я, в сущности, очень мил. Значит, и врагов мы можем любить, не считая их приятными людьми. Как хорошо! Ведь очень многие думают, что, прощая своих врагов, мы должны признать, что они, в сущности, не так уж плохи, тогда как ясно, что они плохи, и все.

Давайте продвинемся еще на шаг вперед. В моменты просвет­ления я не только не считаю себя приятным, но нахожу себя про­сто отвратительным. Я с ужасом думаю о некоторых вещах, кото­рые я совершил. Значит, по всей видимости, можно ужасаться и некоторым поступкам моих врагов. И тут мне вспоминаются слова, давно произнесенные христианскими учителями: «Ты должен ненавидеть зло, а не того, кто его совершает»». Или иначе: «Нена­видеть грех, по не грешника». Долго я считал это различие глу­пым и надуманным: как можно ненавидеть то, что делает чело­век, и при этом не возненавидеть его самого? Позднее я понял, что много лет именно так и относился к одному человеку, к самому себе. Как бы я ни ненавидел свою трусость или лживость, или жад­ность, я продолжал любить себя, мне это было совсем нетрудно. Собственно, я ненавидел свои дурные качества потому, что любил себя. Именно поэтому так огорчало меня то, что я делал, каким я был. Следовательно, христианство не побуждает нас ни на гран смягчить ту ненависть, которую мы испытываем к жестокости или предательству. Мы должны их ненавидеть. Ни одного слова, ко­торые мы сказали о них, не надо брать обратно. Но христианство хочет, чтобы мы ненавидели их так же, как ненавидим собствен­ные пороки, то есть чтобы мы сожалели, что кто-то мог поступить так, и надеялись, что когда-нибудь, где-нибудь он исправится и снова станет человеком.
К.Льюис