А Еноту меж тем осталось лишь сдать диплом!~.^

В этот раз все было не так, как в предыдущий. Каору помнил, что в прошлый раз он совершенно не мог видеть и передвигался только наощупь. Сейчас такого ощущения беспомощности не было, и он постепенно открыл глаза. Ему показалось, что он услышал удивленный возглас Тошии. Затем все вокруг стало проясняться, и он встретился глазами с испуганным взглядом басиста. Какое-то гудение в голове мешало ему анализировать ситуацию. «Лидер-сан, ваши глаза…» На Тошию смотрели два абсолютно черных бездонных глаза, белки и зрачки – все было черное, как будто на него смотрело что-то из пустоты. Сам Тошия при этом тоже чувствовал себя неоднозначно. Боль в районе таза стала невыносимой, в голове он слышал гул, как будто прошел несколько километров по жаре быстрым шагом. Каору попытался приблизиться, и басист машинально отступил к столу. «Тошия, не бойся, прости, ты вызываешь во мне такое желание…» Одно быстрое движение – и Тото уже прижат к столу, глаза Као смотрят прямо на него, сердце бьется часто, в мышцах слабость и трепет в душе. Сам же Каору только в этот момент заметил, что его бедра обвили зеленые щупальца, произраставшие чудесным образом из Тошии. Он начал смутно припоминать, что они уже встречались в этой своей демонической форме, и, судя по всему, их тела узнавали друг друга и стремились сблизиться. Гитарист положил уже более-менее осознающего ситуацию Тото на стол, так, чтобы ноги свисали и были в его распоряжении. При этом Тошия как-то зеленовато покраснел, явно смущаясь. Брюки его сползли на пол, благо под ними ничего не было, ширинка Као уже была расстегнута. Еще несколько мгновений – и толчок. Тошии было больно. Однако его сознание совершенно его не слушалось (или как раз слушалось?) и он только сильнее прижимал к себе щупальцами своего одержимого демоном лидера. Это очень походило на совокупление животных, так резко и незамысловато Каору имел басиста. Тот шипел и извивался, но просил продолжать, распаляясь. В какой-то момент Каору наклонился к нему, их глаза встретились, по телу пробежала дрожь то ли ужаса, то ли желания, и они слились в долгом поцелуе. Во рту было сухо, и языки терлись друг о друга, как змеи во время жары, щекоча небо и заставляя выгибаться. «Ах, Каору…» - простонал Тошия, кончая. «Ннн…» - ответил тот. Что-то сладкое, что-то липкое, пустота в голове. Наконец, они высвободились из объятий друг друга. Но не успели они отдышаться, как услышали какой-то треск и звон. Огромный витраж в потолок высотой начал трескаться и рассыпаться. Постепенно крылья и голова дракона, изображенного на нем, разбились на мелкие красные и бордовые осколки, звонко ударявшиеся о пол и при падении и теперь лежавшие у них под ногами. На их глазах витраж полностью исчез, открывая им путь в глухую комнату, подсвеченную ярко-желтым светом.  Не успели они ступить туда, как свет вдруг погас, а банкетного зала не стало видно. Три секунды молчания и страха. Пол под их ногами разошелся, и оба упали в воду. Неведомый поток понес их по темным лабиринтам, захватывая дух. Когда им уже стало казаться, что это никогда не кончится, их вдруг выкинуло на холодный каменный берег. Они успели обрадоваться, но тут же потеряли сознание.

***

Принеся арфу в надлежащее место, Дай и Шинья отправились на поиски коридора с морями и водоемами. Поскольку проходов оставалось не так много, то в третьем по счету они нашли искомое. На этот раз это было восточное искусство. По обеим сторонам минималистические картины бегущих рек, преимущественно среди лесов. В конце коридора их, как обычно, ждала подсказка. Дверь оказалась самой большой картиной, на которой был нарисован каменный восточный храм, за которым простиралось предзакатное море, где искусно смешивались оттенки голубой свежести и закатный розовый румянец. На что эта картина намекала, музыканты сообразили не сразу. Они решили тщательнее осмотреть все картины. «Смотри, на каждой из них есть что-то, что отличает ее, вот здесь, например, на дереве видно птичье гнездо» - обратился к Даю Шинья. «Да, а вот здесь какая-то избушка в чащобе проглядывает» - ответил тот. «А здесь пролетают утки…» «Ой, у меня тут тоже есть картина с гнездом» - заметил Дай, осматриваю свою сторону коридора. Шинья повернулся и тоже стал осматривать картины с его стороны, что-то сравнивая. Затем он пришел к выводу: «Похоже, это одни и те же места, написанные с разных ракурсов»». «Может быть, тогда расположить одинаковую местность одну напротив другой?»- предложил гитарист. Так они и сделали. «Смотри,  - обратился внимание Шинья, - получается, как будто это одна и та же река, а все картины показывают ее путь через лес». Дайске согласился и поменял последние картины местами. «И, видимо, это река ведет к храму», - казал он. Главная картина плавно отъехала верх, пропуская их внутрь. Они оказались, к своему удивлению, на берегу реки, протекавшей через комнату. На противоположном берегу, на зеленом мшистом камне красовалась последняя арфа. Неожиданно откуда-то из глубины дома послышался грохот и быстрый топот, который постепенно приближался к их местонахождению. Река вдруг потекла с неистовой скоростью. В голове зазвенело и оба без чувств упали на пол. В этот момент на берег вынесло какой-то извивающийся черно-зеленый комок. Своды коридора затряслись, и в комнату вбежала неказистая черная фигура, и, издав громкий истошный рык, тоже упала на пол без сознания. Настал час мрачной беседы с демонами.