"И, честно говоря, близость во времени Достоевского и Толстого была самым пе­чальным совпадением в истории русской литературы. Последствия его были таковы, что, вероятно, единст­венный способ, которым Провидение может защитить себя от обвинений в бесчестной игре с духовным стро­ем великого народа, это сказать, что таким путем оно помешало русским слишком близко подойти к его тай­нам. Ибо кто лучше Провидения знает, что кто бы ни следовал за великим писателем, он вынужден на­чинать именно с того места, где великий предше­ственник остановился. А Достоевский, вероятно, за­брался слишком высоко, и Провидению это не понра­вилось. Вот оно и послало Толстого — как будто для того, чтобы гарантировать, что у Достоевского в Рос­сии преемников не будет.
Так и вышло: их не было. За исключением Льва Шестова, литературного критика и философа, русская проза пошла за Толстым, с радостью избавив себя от восхождения на духовные высоты Достоевского. Она пошла вниз по извилистой истоптанной тропе миме­тического письма и через несколько ступеней — через Чехова, Короленко, Куприна, Бунина, Горького, Леонида Андреева, Гладкова — скатилась в яму социа­листического реализма".