Как всё началось или жизнь до отъезда

До 92-го года - года нашей эмиграции в США – наша семья жила в Самарканде: родители, брат, трое сестрёнок и тётя. Жили мы относительно неплохо. Папа работал инженером связи. Он закончил Рижский авиационный институт. Заработки у него были довольно-таки хорошие. Мама зарабатывала примерно столько же, в последние годы до отъезда работая парикмахером. Перспективы на хорошую жизнь были и у родителей и у детей. Сама я, только закончив школу, планировала поступить в высшее учебное заведение, получить образование, найти работу, создать семью. В общем, планов было много, пока не случился “переворот”. Страна распалась. Республики одна за другой становились независимыми государствами. Это не обошло и Узбекистан. Не смотря на то, что для узбекского народа это событие стало праздником, и в Узбекистане был объявлен день независимости, русскоговорящих это ничуть не радовало. Мы могли предположить, что будет дальше, а именно - замена главного языка, смена валюты, паспортов и т.д., возможно, даже и переход с кириллицы в латиницу. Самые смелые и уверенные покидали родные края и приобретали новую родину, будь это Россия, Украина, либо заграница. Их переезд сильно повлиял на тех русскоговорящих, которые не намеревались никуда переезжать. Мы уже смотрелись в глазах соотечественников как "временные жители". Мне лично не раз приходилось слышать от подружек что-то типа: "А я думала, что ты уже уехала!" или "А вы что, не собираетесь?"

Моё желание попасть в институт не исполнилось, не смотря на то, что в аттестате у меня была всего одна четвёрка. "Временным жителям" в институтах не было места, так как новому государству не было выгодно подготавливать кадры для других республик и стран. Меня начинала мучить мысль о том, что у меня не будет будущего. Некоторые мои одноклассники и знакомые умудрялись поступать, так сказать, "по блату" или с помощью взяток. Знакомств в высоких кругах у нас не было, а поступать с помощью взятки не было никакого желания, несмотря на то, что папа этот вариант как-то предложил.

После полученного мною отказа в поступлении в институт, жизнь значительно помрачнела - некуда было податься и жить становилось противнее с каждым днем. Тут ещё и девяностые года, которые, к сожалению, были несладкими. Этот момент в моей жизни был самым трудным до эмиграции. Безысходность ситуации в личной жизни была дополнена окружающими кризисами - экономика рушилась на глазах, деньги превращались в бумагу, а монеты в металлолом, продукты выдавались по талонам, по спискам, в магазинах из обуви не было ничего кроме галош, уровень преступности потихоньку возрастал, да ещё и где-то рядом (в Таджикистане) вспыхивали гражданские стычки. Последний год до отъезда мы жили в страхе. Папа держал топор под кроватью, а временами вообще не мог спать. Перспектив нигде не высвечивалось. Чувствовалась необходимость в изучении Узбекского языка, либо переезде в Россию, где у нас не было ни родственников, ни знакомых, да и плюс ко всему в России, помимо тех же самых проблем (крушение экономики), нам ещё и предстояло прижиться и привыкнуть к холодному климату. Оставался один вариант - уезжать за границу. За границей у нас уже были родственники, тётя по папиной линии в Израиле, которая уехала ещё в 77 году, а также тётя по маминой - в Америке (уехала в 89-м). Мы готовились в оба края, который попадётся первым, но меня больше тянуло в Америку так как в запасе был неплохой английский.

Трудным было ещё в то время уговорить папу. Во первых, ему было уже сорок пять лет. В этом возрасте решиться на такие глобальные перемены было подвигом. Во вторых, у него было всё: дом (размером с футбольное поле, который он построил сам), карьера, деньги, семья, друзья, знакомые и родные (многие из которых, правда, уже сидели на чемоданах), а также много сентиментальных привязанностей - это могилы родителей, любимый переулок, город, в котором он прожил всю жизнь. Несмотря на всё это, папа всё-таки решился на переезд. Остальным много думать было и не нужно. Мама сразу была "за". От одной мысли, что её четверым девочкам предстояло рожать и мучиться в грязных роддомах, а потом ещё и бегать по больницам с детьми, ей становилось плохо.

Я была самой деятельной - первая заполняла все анкеты и оформляла документы, подгоняла всех. Ведь после предъявленного мне отказа в зачислении в институт, мне ничего не оставалось делать, как сконцентрироваться на переезде. Пока готовились наши документы, мы занимались продажей домашнего барахла. В то время, на сколько ещё помню, что-то продать не было проблем. Кругом была такая нищета, магазины настолько пусты, что покупали всё - даже залатанные носки, поломанную мебель, побитую посуду и всё такое.

Последний год до отъезда можно вычеркнуть из жизни. Прошёл он примерно так: маме удалось меня устроить, конечно же, по блату, помощником модельера, заплатив бешеную взятку. Не смотря на то, что шила я с 5-ти лет, опыта в моделировании у меня было не достаточно и через пару месяцев случилось несчастье - во время кройки юбки я забыла оставить расстояние на подшивку подола, отрезала, не померив семь раз. Модельер за такую оплошность отослала меня в цех, где я совсем не вписалась. Во-первых, там совсем не было русскоговорящих и я не понимала ничего о чём говорят окружающие. Во-вторых, я не желала быть портнихой, всегда мечтала быть модельером. В один прекрасный день мои "сотрудницы" меня просто вывели. Они стали меня расспрашивать про мою нацию. Я тогда впервые в жизни узнала, что думают окружающие о евреях. Одна меня спросила: "Это правда, что евреи пьют человеческую кровь?". Все сразу навострили уши. Мой отрицательный ответ их не удовлетворил. Они предпочли не оспаривать мой ответ и каждый остался при своём мнении. Мне поначалу такой вопрос показался шуткой, но позже я узнала от мамы, что и ей приходилось слушать подобные высказывания. Маму может это высказывание не затрагивало, толи она привыкла к этому, но меня это сильно задело, и больше я там работать не хотела.

Спустя пару недель мама устроила меня, конечно же, с помощью очередной взятки, маникюршей в свой дом быта. Коллектив был вроде бы для меня получше - все русскоговорящие, весело, естественно, образованных не было, но жить было терпимо. Хватило меня там ещё на 6 месяцев. А закончилась эта работа ещё "веселее". В то время монеты не имели ценности. Из них, кажется, уже делали ювелирные изделия. Так вот, маникюр стоил 60 копеек, а брали естественно, рубль. Ну нечем было сдачу давать, вот и брали рубль. Я даже и не в курсе была, что маникюр стоит 60 копеек. И вдруг, в очередной "прекрасный" день моей жизни, пожаловала в наш дом быта проверка. Все опытные маникюрши каким-то образом уже знали, что это проверка (опытные всё-таки, учуяли) и притворились занятыми, а я обрадовалась - интересная и солидная дамочка, почему бы не обслужить? Обслужила с удовольствием, и она и я остались довольны общением. Наступил момент оплаты. Мои сотрудницы стали мне подсвистывать, подмигивать, говорить какие-то фразы, которые, как потом выяснилось, были их кодом, о котором я и понятия не имела. Клиентка даже при оплате пару раз наступила мне на ногу. В общем, намёков было много, но я так и не врубилась. Взяла, как обычно, рубль. Откуда мне было знать, что стоимость 60 копеек, а не рубль? Вот так меня и "поймали". Что было дальше? Не помню. Помню только, что мама опять ринулась на подмогу с очередной взяткой, насколько помню в 500 рублей, загородив меня этим самым от всех неприятностей, а то ведь в трудовую книжку могли бы вписать. Так вот, на этом мой стаж трудовой закончился. Я начала сидеть и считать дни и учить английский. Долгожданный день очень скоро настал.

Вот это немного о моей жизни до отъезда, чтобы показать в каком состоянии я уезжала из родины, насколько я была расстроена, в каких условиях я оказалась, а дальше расскажу куда попала.