Прозрачными каналами реабилитирующихся, многое подзабывших проспектов с легким контуром спокойных бордюров, я по нарастающую лысину ввязался в Киев. Электронные часы древнего садящегося самсунга тикали и сбивались без подзарядки, ноги то шли, то нет, бесконечные улицы неизбежно кончались табличкой "А метро-то было в самом начале, тупица", но, там, где был я, все мелочи с размаху клеились лизунами по стеклам, сползая за дерево-в-окне и забывались там же, в креветочном зародыше, даже когда посреди них просыпались мысли, и информация волей-неволей красноглазо жевала чистую пленку памяти. Временами что-то вставало, выстреливая спереди безразмерным куском пульсирующего мяса, так, что обходил со сторон, разметая правым дворником в коричневом ботинке листву, щупал и признавался, дескать, действительно стоИт и никуда не денешься... Но то ли за отсутствие энтузиазма нынче поощряют "сверху", то ли голова оказывалась сильнее, и.. (эх, знал бы кто, насколько страшна обратная сторона этого умения "держать голову"!.. ). Всё получалось. В таком повелевании собственными х@ями всегда, абсолютно всегда становится ясно, как же полезно при хлопке в ладоши обращаться проституткой. И...обратно?

     Дальше - больше. Больше в 15.50 по Киеву. Еще. Невыносимо больше бы таких дальше! Припрятанный наркотик наконец-то возобновил действие, начал приводить в себя, кидать о стены, кормя с ложечки под опахалом ладоней, которые все ниже и ниже по хребту то ли гладили, то ли отрывали по позвонку... А он всё никак не кончается/ломается, неистощимый желудок, вечные "африканские дети" чувств... Дальше подзорная труба переворачивалась концом и отдаляла предосвещенное небо, чтобы его хоть как-то можно было рассмотреть, раз потолок уж пробуравлен; за грибами-новостройками поднималось невидимое солнце и, спрашивая "Что теперь делать?", разрешало отвечать что угодно без взаимных плевков. Оно тоже стучится в окно. Тоже стекает по коже. И лужи после него остаются, разве не видели? Солнечные! В них опускаешь ноги по щиколотки, отогреваешь сердце, каменеющее от скрипучих полов в трескающемся лаке.. .Когда вступаешь. И откуда-то, на цифровых ветрах принесенный, смех слышится... Стоп! Это ж за углом. Всего два метра шагом и стена да дверь не на шпингалете, потому что его нет :)

     Именно под его колокольчиковый звон ты не можешь не конкурировать с кометой, не открывать новые территории личной карты, не есть из надобности, заворачивая охотничью сосиску лавашем из пакета, недоуменно надзираемый цирковыми курильщицами, сменяющими друг друга на посту, но, кажется, передающими одни и те же глаза, наблюдая надпись "Украина" и отчего-то приклеивая к записи в память слово Gorgoroth, просто как слово, без подтекстов. Как необитаемую пустошь. Шрифт, что ли, приятный?... Станция "Дачная", в моем пакете литр "швепса", три энергетика и печенье, которого я не хочу и не захочу. Все еще хочется вырвать после МакДональдса. В голове страх получает в ворота решающий мяч от интереса, плюется и вытирает пропотевшей футболкой вонючее красное лицо. А может, это мой запах. Один на один на двадцать часов.

     ... А потом должен кто-то прийти. Не смерть, конечно, помладше. И забрать, отдав, передав, отпустив, но все же подержав чуть. Впрочем, может статься, это уже не я додумывал, а фигурка из тетриса, абсолютно неуютно разместившаяся в четвертом ряду сидений по дороге к краю нарисованного мозгом мира и подсознательно старавшаяся не проснуться посреди терки.