Твои блядские выходки ранили меня в сердце. Я вынул его и из крови сделал коктейль с немного терпким привкусом моей безответной любви. Ты пил его смешав с бренди. Я пил только бренди. Литрами.

Ненавижу самолеты. Долго, муторно, голова кружится и хочется стучаться лбом об стекло или пить вдвое больше обычного. Так я обычно и делаю, но только не тогда, когда рядом отец. Он всегда выжидающе смотрит на меня свысока, хотя выше на пару сантиметров. Я убил свою жизнь, расшибся и все-таки между нами пропасть куда шире, чем раньше. Мы делаем вид, что любим друг друга, что мы родные, самые близкие люди, но если я завтра исчезну, он и мизинцем не пошевелит, чтобы узнать что со мной. Я есть. Или нет. Ему важно, что в паспорте написано, что я его сын.

Он возьмет меня на встречу, сводит в ресторан, свозит на курорт, даст денег, наконец, но никогда не будет думать о тебе больше, чем того следует. Это мой отец. Он мне очень дорог. Во всех смыслах.

Ницца. Рай. Гадкий, сладкий французский рай. Море, вино, виски, отец, ночные рестораны, волны.

Пьяные вечеринки, девушки, парни, яркие купальники, сигареты, вино, рестораны, иногда насмешливые взгляды отца. Иногда разговоры. Я многое о нем узнал. Многое потерял навсегда.

Я влюбился в девушку. Просто взял и понял, что ее губы на моей шее - моя смерть. Мы играли. Друг с другом. Я еще долго буду вспоминать ее глаза напротив ближе, чем было можно.

Я пьяный целовался под южным звездным небом на пирсе. Он был француз и нихрена не понимал по английски. Это было неважно. Я любил его целых два дня.

Я смешивал колу с водкой, отвратительной и дурманящей. Они пили ее через тонкую закрученную трубочку. Парень и девушка. Мой отец читал книгу этажом выше.

Утром за завтраком он странно улыбался.

И еще в одиночестве, трезвый, или в номере отца, когда в душе шумела вода вспоминал тебя. Жень, я... поехали в Неаполь? Хотя Кёльн мне больше по душе.

Она звонила один раз. Просила привезти бренди.

Я случайно забыл... Извинит, я думаю.