Мне говорят, ты будешь любить вечно. Я сжимаю кулаки, молчу, курю сигареты, читаю книги, смотрю кино. Тебя нет. Мне говорят, ты любишь, как можешь любить только ты. Я молчу. Я просто не могу разбить их детское счастье.
Не говори мне, что я буду жить чем-то дальше. Что я буду ждать, что я буду пить вино на твоем подоконнике.
И ты снова выкидываешь мои сигареты из окна, смеешься, обнимаешь сзади за плечи и говоришь, что я тебя не люблю, что я не люблю его, что я не люблю никого, кроме старого ублюдка, который поимел меня всего и до сих пор имеет мой мозг каждый вечер.
Я улыбаюсь. Только ты знаешь обо мне все, только ты.
Мне говорили, что дни кончатся через пару недель. Я не верил, ни секунды не верил, что я могу умереть. До сих пор не верю, даже сейчас, когда мой пепел развеяли над Гудзоном.(с.)
Люди исчезают в полдень.
Стоит ли говорить, что я хочу уехать? Что хочу уехать к чертовой матери?
И что я теперь могу сказать? Что люблю тебя? Что буду ждать, когда ты придешь, хотя ты не придешь, из-за своих принципов?
Я курю у подъезда под мокрыми ветвями каштана, на меня капает дождь, я затягиваюсь и представляю тебя с парой бокалов вина в руках. Мне хотелось, чтобы я мог писать стихи или что-то в этом роде, как это модно сейчас, но я не могу, я буду печатать новый список мыслей в ворде, как Эмори в свои лучшие годы.
Вот так живешь, веришь в лучшее, а в итоге получается, что все твои годы не приносят ничего, а сам ты пустое место. Можно разглагольствовать о возможностях. Честно сказать, я медленно, но верно, их хороню.
Мне хотелось независимости. Моя тряпочная натура стала причиной краха этой надежды.
Я плачусь на жизнь здесь только потому, что ни одна собака в моем районе никогда не узнает, что у меня на самом деле внутри.
Всему виной только я. Никто больше.
По пустым встречным полосам ходят обнаженными. А любовью занимаются обычно не в чьей-то голове, а в чьей-то постели.
В Стамбуле горят огни. В Стамбуле занимаются любовью на красных простынях из искусственного шелка. В Стамбуле пьют кофе из маленьких чашек.
В Стамбуле танцуют всю ночь. А потом занимаются любовью. Без тебя.
У проститутки подкрашены глаза и низкий сексуальный голос, она танцует прежде чем раздеться, она стоит примерно месячную зарплату. Без тебя. От нее пахнет сандаловым деревом и розовым маслом. И наутро я не помню как ее зовут, но помню, сколько она стоила, чтобы вечером заказать новую.
В Москве идет дождь. В Москве пьют чай пол-литровыми чашками. В Москве пьют коньяк, перемешивая его с кока-колой. В Москве курят рот в рот.
Здесь не занимаются любовью. Здесь трахаются на темно-синих простынях из настоящего шелка, чтобы утром сквозь головную боль вспоминать телефон партнера в надежде отзвонить его в ближайшую неделю.
Здесь есть ты, не всегда, но иногда, в моей постели, в моей голове.
Здесь есть она никогда в постели, но всегда в голове.
Здесь наконец есть я. В своей постели, в чужих и, наверное, ни в каких пустых головах своих периодических партнеров по бессонных ночам.
И я буду целовать тебя в губы, как буду проводить языком по мускулам на твоей груди, чтобы ты хрипел мне в ухо, что ненавидишь меня за всю любовь, которую я отдал кому-то другому. Когда я буду кусать мочку твоего уха, чтобы вспомнить чье-то чужое лицо, ты будешь иметь меня жестко, больно, кричать мне, что секс - это не главное.
И я буду поднимать на тебя усталые глаза и тихо повторять, что когда секс станет главным, я буду брать с тебя деньги.
Он всегда вынимал сигарету, когда собирался говорить. Хотя иногда пыхтел ей, держа в уголке рта, как настоящий красноармеец из фильмов. И это единственное слово, которое он говорил с сигаретой в уголке рта, было блять.
Девушка, подождите, не уходите. Жень, не уходи сейчас, подожди. Мальчик, не беги так быстро, женщина, разрешите вас проводить, я напишу о вас роман, девушка, обещаю, только не уходите, только не бросайте. Меня. Здесь.
Дай закурить, я запалю от пластиковой зажигалки, затянусь пару раз, потом суну непотушенную в карман пиджака. Слева. Там ей самое место.
Я принес цветы на прошлой неделе. Они гниют в вазе у меня на столе, напротив старой фотографии. Разбей ее. У меня нет сил.
А теперь можешь сказать, что не звонишь, потому что нет денег, что не приходишь, потому что меня самого здесь нет.
И потом я снова зажму сигарету в уголке рта и скажу - блять, товарищ, давай не будем заново.
Приходи, кури мои сигареты, а лучше пей мой коньяк, спи на моем диване, целуй мои губы и говори тихо, чтобы только я услышал, что ты хочешь быть со мной рядом. И я буду ласкать твое тело, чувствовать твое горячее дыхание, слизывать капли коньяка с твоих губ и верить, что завтра ты тоже придешь.
Ты звонишь мне в дверь, ты знаешь, что сегодня я никуда не пойду, что я именно сейчас отвратительно одинок в отвратительной пустой квартире, что все окна нараспашку, что дождь льет мне на подоконники, что на них лужи, как горы пепла в пепельницах, как горы пустых и глупых мыслей.
И ты приходишь, врываешься, ломая тишину. И только, может быть, я знаю, что ты совсем не весел, что ты вовсе не полон радужных надежд. И поэтому я целую тебя в губы.
Коньяк в бокалах, сигарета одна. Куришь ты, выдыхая дым мне в рот.
Меня колотит дрожь,я чувствую тебя кожей. И ты дышишь со мной в такт, изредка задерживая дыхание.
Ты уходишь утром вместе со мной, мои ключи в твоем кармане. Ты вернешься.
Потому что, согласись, это было незабываемо.
P.S. Дюри посвящается
Остаться здесь... среди вещей и предметов, до которых мы оба... дотрагивались, которые помнят еще наше дыхание... Во имя чего? Ради надежды на ее возвращение? у меня нет этой надежды.
Единственное, что мне остается, - ждать. Чего ждать? Не знаю. Новых чудес? (с.)
Все, что ты пытаешься делать, бессмысленно.
Я не слушаю тебя, я безобразно пьян.
Молчи, сейчас лишь молчи, я все скажу сам.
- О черт, мы, по-моему, только и делали эти четыре года, что крушили все на свете.(с.)
И сейчас ты будешь молчать и слушать, что скажу тебе я. Я знаю, что ты не читаешь и никогда не прочтешь это, еще я знаю, что ты, может быть, сейчас считаешь меня слабаком. Тебе никогда не понять, что я и есть слабак. Я не скрываю этого, просто теперь быть таким не осталось смысла.
Я пишу сейчас для себя, чтобы понять, к чему я пришел в итоге. Я зол? нет, я достаточно флегматичен, чтобы картинно выпускать сигаретный дым к потолку. Я все равно уже перестал верить в сентиментальные глупости.
В конце концов, я был слишком большим идиотом на протяжении долгих лет, пора завязывать.
И сейчас слушай, не пытайся перебивать меня, осадить, уколоть мое поднебесное самолюбие, эфемерную гордость. Я гордый? Да, я очень, непростительно гордый. Именно поэтому порой я страдаю сильнее, чем кто-то другой. Но сейчас все не так, сейчас я плюю в небо.
Я привык быть один или в случайных коротких связях. Если не считать дорогих мне людей, их не так много, и я ими дорожу.
И еще я никогда не смог бы в лицо сказать, что ты мне противен. Я вижу тебя и хочу уйти, но не могу. я не люблю тебя, никогда не любил. и теперь ты вдруг думаешь, что я страдаю оттого, что ты решил уйти. но я не страдаю. и я бы сам ушел, если бы не бал слабаком.
жаль, она уехала на пару недель. мне так не хватает умного собеседника.
тебе нравится идти с этим светлоглазым мальчиком, целовать его сухие губы?тебе нравится идти с ним за руку, класть голову ему на плечо? этому мальчику, которого ты никогда не любил? ему тоже нравилось. а потом он ушел и ты плакал, кусал губы, сходил с ума. а теперь уйдешь ты и этот мальчик закурит сигарету, подумает о тебе пару минут и забудет. он же тоже тебя не любил.
Знаете, когда весна, болит голова от солнца.Я вижу мальчиков с огромными светлыми глазами и женщин с хищным взглядом из-под накрашенных ресниц. Она никогда не красит ресниц, у Жени глаза не светлые.
А светлые глаза будут грустными, если я уйду. я не могу не уйти. темные глаза равнодушно смерят меня взглядом.
пришла весна. я ненавижу весну. все кто меня любил делились на 2 вида. одни хотели меня трахнуть, другие читать мне стихи Ахматовой.
главное, чтобы он не звонил. ненавижу когда мой голос дрожит. он и так слишком часто видел меня слабым. а ведь если он вернется я прощу все. буду ненавидеть себя, но прощу
Мне часто говорили, будто нас ничто не держит здесь и можно улететь или убежать куда-нибудь далеко. Может быть, даже на марс. Я отвечал, что не курю опиум или марихуану. Они скалили желтые зубы и поздравляли меня с возможностью жить дальше. Я пожимал плечами, разворачивался и уходил. практически никто не знал, что от кокаина у меня сожгло слизистую носоглотки.
Все повторяется. Ночи, дни, вечеринки, работа, вечера в одиночестве, вечера в компании. Ничего не было, ничего не будет. Я уже верю в то, что никогда ничего и не может быть. Только снег, только серые улицы, только ночные огни на проспектах.
Однако я по-прежнему боюсь машин и предпочитаю метро, по-прежнему иногда прихожу к ней пить чай вместе с ее новым бойфрендом. Он иногда ухмыляется, но она никогда не разрешала мне ввязываться в драку. Исход и так очевиден.
Снова споминается ее это выражение, что она бы любила меня, не будь я такой бабой.
а разве кто любит меня, кроме нее? Может, еще я иногда по вечерам со стаканом виски и сигаретой в руке?
Вечно мы какие-то одинокие. Нет. Вечно я какой-то одинокий. у меня угас интерес к случайным связям и идиотским историям. вот и сижу у компьютера, курю и думаю о жизни, будто я не легкомысленный принц.
Я же говорю, повторяется все. принц умер ,воскрес, снова умер. чтобы стать королем у него слишком много недостатков.
И будто это повторялось тысячи раз. снова и снова. и потом стало казаться, что ничего не было.такой боли просто не могло существовать.
Когда ты смотришь на одногруппника со спины и представляешь его без одежды где-нибудь на пустынном пляже в Крыму это конец.
когда ты смотришь на себя и загибаешь пальцы, считая количество упущенных шансов, а потом ловишься на мысли это уже пятая ладонь, это пустота.
когда у тебя уже нет никаких мыслей, когда у тебя нет желаний смотреть, когда у тебя в руках догорает сигарета, от которой ты так и не удосужился затянуться, когда ты забываешь поверх пиджака одеть пальто, а тебе все равно не холодно, это начало.
я раньше верил во что-то эфемерно-невозможное, в то, что есть человек, которому ты доверяешь что-то внутри себя, свои мысли, жедания, вдыхаешь запах, и от чьих прикосновений захватывает дыхание.
кажется, этот человек - ты сам.
в последний раз я видел ее в начале декабря. она сидела на верхней ступеньке пролета и жевала фильтр потухшей сигареты. она не сказала ни слова.
она никогда не говорит, когда голос дрожит от слез. ей было больно. а мне было еще больнее.
просто потому, что она самый близкий для меня человек.
Что ждало нас впереди? Ты знал, ты прекрасно знал. В твоих глазах всегда клубилось подобие тайны. Я помню все. память разрушает изнутри, вымораживает какие-то крохи. я больше не боюсь высоты. я уже падал. я уже мертв.
мир одиночества. полнейшего бескрайнего одиночества затапливает изнутри. иногда выходишь на крышу и смотришь вниз. возможно, мне когда-нибудь захочется прыгнуть вниз. учиться летать никогда не поздно.
Хватит врать. Самому себе в конце концов.
Мир не рухнул ни тогда не сейчас. а если и рухнет мне будет в высшей степени наплевать.
я превратился в карикатуру на бывшего меня. все, что когда-то было дорого теперь валяется в куче мусора. ядаже снова бросил курить. бакнально не хочется. тошнит от никотина и алкоголя. от случайных связей иненужных знакомств.
Принц умер. поздравьте Принца
It seemed like I was yours but I've always been mine.
Я не всегда любил тебя, иногда было время, что я ненавидел. И ненавидел я твое отсутствие в моей жизни, моей голове. Теперь в моей голове все забрахлено тобой, но мне почему-то не легче.
Замечательный снег тает. Замечательная осень, которую я терпеть не могу подходит к концу. Мой незамечательный мозг доживает последнюю стадию деградации.
Я люблю жизнь. я слишком вредный, чтобы сдаться. пусть я приду последним, но все-таки приду. я начал верить во что-то большее, чем депрессия и пачка сигарет.
Она вернулась. Я счастлив, когда она заваривает чай и приносит песочное печенье, когда она выкинула все мои окурки, притащила какую-то картину и повесила на голую стену в коридоре. Она делает жизнь красочнее.
Она - моя душа, без нее я прекращаю быть человеком. Она вернулась. Она всегда возвращается.
Сквозь тысячи километров я хотел бы услышать твой голос, знаешь. только ты вернулся, а расстояние стало еще дальше чем о Парижа до Москвы. зачем люди изобрели самолеты и поезда, если два шага до дорого человека они сделать не в состоянии?
Он упал на диван, прикурил от длинной спички, затянулся и сейчас ему как никогда хотелось оказаться на месте лошади, которую убивает 1 капля никотина.
Рукопожатие. Официально. Я пропитан официальностью. Я в костюме и галстуке.
Весь этот балаган выглядит глупо. Отец сидит напротив и впаривает мне как важно быть представительным и производить хорошее впечатление на клиента.
Уголок моего рта дергается. Для меня эта фраза звучит как для шлюхи. Это как в борделе: отец - сутенер, я - шлюха, а клиент, а черт с ним. Если до такого я еще не дошел, то с такими темпами...
Она сказала, что я разрушаю сам себя, что я похож на последнего подонка. Моя новая работа у отца - доказательство моей слабости. Да, черт возьми, я слаб, но ведь и она любит ужинать за мой счет.
У меня раньше было большое сердце и такое ощущение, будто оно как надувной шар сдувается с каждым годом, пока кто-то особенно прыткий его вообще не проткнул.
Да, милая, я слаб, да милая, ты единственный человек, пока еще думающий обо мне как о человеке. Но и ты поверь, что я и не был сильным. Каждый кто хоть как-то меня использовал это знает. Ты не знаешь, но ведь ты никогда этого не делала.
Для Дюри: я не знаю что будет завтра, тем более не знаю, что будет через месяц.
На сегодняшний день у меня только пара земных целей.
Это каждый раз точно так же, как и в предыдущий. Вновь и вновь.
Он, помнишь, приходил к тебе в квартиру, садился на диван, закуривал и говорил:" Каждый убивает себя как хочет. Смерть это как секс - чем изощреннее, тем дольше длится."И после его ухода ты часами плакал, захлебываясь обжигающим кофе. Ты тряс меня за руки и вслипывая постоянно твердил:" Мы же с тобой не умрем, скажи, что мы будем вечно вместе?" Я молчал. Я знал, что твой случайный знакомый в конечном итоге окажется прав.
Мне холодно. Я ненавижу свою квартиру, похожую на склеп. Тут даже есть эхо. Иногда весело вот так пообщаться самому с собой: спрашиваешь у гостиной, тебе отвечают на кухне... Шиза. Конечная стадия.
While he’s having a smoke
And she’s taking a drag
Now they’re going to bed
And it’s all in my head
But she’s touching his chest
Now, he takes off her dress
Now, letting me go
Все что проходит становится прошлым. Это так до боли логично. Я ненавижу твои пустые смс. Но ты и не можешь что-то нормальное отвечать на мои сентиментальные глупости. Любовь в прошлом.
Мы больше не дети. Вся детская романтика умерла вместе с этой догоревшей и докуренной до фильтра сигаретой. Я больше не чувствую боли оттого, что как-то душевно одинок.
Я все еще люблю, как ты целуешь мои губы, твои прикосновения. Наша любовь превратилась в секс. Безумный и отчаянный.
Это не шаг, чтобы что-то спасти. Так мы просто убиваем себя быстрее.
Я помню почти все. Ты, твои глаза темные и светящиеся изнутри, твои волосы до плеч, твою улыбку. Ты. Память. Иногда она отказывает мне, особенно когда так жгуче холодно и ветер воет где-то под потолком. Я ненавижу себя. Иногда мне кажется, что я виноват во всем, что произошло.
Холодно.Одиноко. Пусто.
Если одним днем я исчезну никто не хаметит. Все привыкли видеть мир сквозь меня.
P.S.почему, если почти всегда я жил с отцом, вырос такой бабой?
-Что же это?Ты не уходишь?Ты остаешься?
Он поднял тяжелый затуманенный взгляд и прошипел:
-Блять.У меня просто нет сил уползти из этого ада, куда по твоей милости мы оба попали.
Мы бы уехали, будь все по-другому.
P.S. я мог бы давно уйти, но что-то мешает. и я не могу дать название этому чему-то.
Он, промнишь, любил курить легкие сигареты, а ты всегда подсовывал ему крепкие, он кашлял и ругался. Ты же вообще не курил с тех пор, как начал кашлять кровью. Он не знал.
Он думал, что вы будете жить вечно. Ты видел, как медленно тяешь на солнце, но ты любил греться в обжигающих лучах летней и холодных осенней звезды. Он целовал тебя в шею, а ты мило щурился и тряс кудрявой головой, он ведь знал каждую твою веснушку. Что было с вами тогда, когда вы проводили ночи напролет у разведенных мостов и пили домашнее вино на развалинах некрополя?
Любовь скажут они. Последняя стадия туберкулеза скажешь ты. Смертельно и так же безысходно, каким ты был всегда. Полюбивший тебя однажды никогда не смог забыть ничего. Я же помню. Он тоже наверное что-то помнит. (с.)
Солнечно. Тепло. Не лето.
Мне все больше нравятся мужчины в дорогих костюмах за рулем мерседесов. Они курят, сбрасывая пепел из приспущенного окна.
Это Фрейд, но это факт.
Я учусь как ни странно, я пытаюсь занять все свободное время. Она иногда приходит выпить чашку чая или покурить на моем балконе. Он все чаще пропадает у друзей.
У нас с ним нет будущего. У меня ни с кем никогда не может быть будущего.
damned. totally damned. (c.)
такие странные полустертые лица... ты их знаешь? ты помнишь каждого из них? все, кого ты убил? ты не убивал? но как же... я знаю. каждый человек волен убивать себя сам.
меня давно не было. ничего не было. я умирал на месяц. была тень принца. опустошенная, забытая тень.
теперь я счастлив.
Принц снова влюблен.
Сам в себя.
You hold me inside your iris
Like a terminal stain on life
You condescend to my primal brain
And twist me around like a knife
Can’t begin to explain
The feelings I have restrained
Don’t ask me how I am
Because you’re too busy planning your epitaph
Let me tell you
Don’t - try to be the one - person
Who has stayed - just to say
They never left me!
Aggravated, complicated, someone say it
God, I never learn
You keep me hidden behind a curtain,
An audible human display
You feed me orchids to give me courage
And keep me in line with disdain
Can’t begin to explain
The feelings I have restrained
Don’t ask me how I am
Because you’re too busy planning your epitaph
Let me tell you
Don’t - try to be the one - person
Who has stayed - just to say
They never left me!
Aggravated, complicated, someone say it
God, I never learn
I have nothing left for you
You left me with nothing
I live at arm’s length and die a little,
Between your constants by day
I want my soul back before it’s over,
I can’t even wish you away
Can’t begin to explain
The feelings I have restrained
Don’t ask me how I am
Because you’re too busy planning your epitaph
Let me tell you
Don’t - try to be the one - person
Who has stayed - just to say
They never left me!
Aggravated, complicated, someone say it
God, I never learn
I never learn!!