ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Светлой памяти замечательного артистаЧто-то холодно стало в мире!..
Константина Константиновича Григорьева.
Вечер… Пепельница… Окурки…
В полутемной мрачной квартире
На окраине Петербурга,
Одинокий старик угрюмый –
Угловатый, немного странный –
Напряженно о чем-то думая,
Отрешенно глядит в пространство…
Стол… кровать… холодильник старый…
Допотопный приемник «Родина»…
Стопка книг на полу… гитара…
Остальное давно уже продано…
За окошком – «хрущевок» крыши
(хрен поймешь, Лесной или Ржевка)…
На обшарпанных стенах – афиши:
«Ленсовета»… «Комиссаржевка»…
«МХАТ» и «Пушкинский» – слава московская…
Пара красочных киноплакатов…
Как давно это было… – Господи!.. –
Невозможно припомнить даты…
Девять вечера… Стынет ужин…
Телефон молчит равнодушно…
В окна тянет февральской стужей,
Но ему, почему-то, душно…
Он встает, открывает форточку,
Прислоняется к ней затылком…
Взяв с тарелки хлебную корочку,
Тянет медленно руку к бутылке…
Поллитровка – плохая подруга.
Подожди распечатывать, Костя!..
Все же – семьдесят! – цифра круглая:
Может, кто и заглянет в гости… –
Друг – из юности… твой ровесник,
С кем и выпить не грех за встречу…
Может, он споет твои песни –
Сам не сможешь – проблемы с речью…
Стол твой «праздничный» лаконичен,
Прост, как в юности, но калориен:
Хлеб, пельмени, бутылка «Столичной»
Да салат из «Кулинарии»,
Каплей постного масла сдобренный…
(Хорошо, что, без всякой спеси,
Пару сотен соседка добрая
Одолжила тебе… до пенсии).
Может, сказаны будут тосты…
Может, в прошлом вы покопаетесь…
Может, даже, ты вспомнишь что-то… –
У тебя ведь проблемы… с памятью…
Лишь мелькает, как наваждение,
По ночам кошмар полустертый:
Ты, в тот раз, отмечал день рождения
В ресторане Дома Актера…
Был конфликт… и какая-то гадина,
Услыхав, в свой адрес, нелестное,
Чем-то подло ударила сзади,
И столкнула по темной лестнице.
По ступеням, железом кованным,
Ты скатился, со вскриком сдавленным…
И смотрел персонал откормленный,
Как тебя, с головой окровавленной,
На машине реанимации
В «Склифосовского» увозили…
Кома… множество операций…
И – тотальная афазия!..
Кто заплатит за это несчастье?
Ведь никто не искал, и не ищет
Сволочь, сделавшую, в одночасье,
Из Звезды инвалида нищего,
Превратив в сумбурное месиво
Мозг, что создал Господь для творчества!..
Двадцать, с лишним, лет вне профессии!..
Двадцать, с лишним, лет одиночества!..
До друзей далеко… Им некогда…
Ведь они – в бесконечных заботах…
В вечной спешке – деваться некуда –
Деньги, слава, семья, работа…
Сыновья и бывшие жены
Перегрызлись из-за квартиры,
По душе твоей обнаженной
Каждым словом стреляя, как в тире.
Развернулась борьба – до предела –
За недвижимость… Ну, еще бы!..
Ты живой – а они уже делят
Тридцать метров твоей «хрущобы»!..
Ты один! – больной и усталый!..
Как же судьбы людей заковыристы!..
В детстве мы, как и все, считали
Самым главным – скорее вырасти…
Позже – в юности – не было выбора,
Потому что, лелея и пестуя,
Нас Народный театр на Выборгской
Навсегда повенчал с Профессией…
И, хоть были масштабы неравные:
Ты – Звезда, я – трудяга в провинции, –
Мы считали, что творчество – главное,
А не слава, и не амбиции!..
И работали… в хвост и в гриву!..
Позабыв обо всем на свете…
И смотрели на нас ревниво
Наши жены, и наши дети…
Мы не знали, что это – бойня:
Стоит лишь перестать светиться,
Стоит вывалиться из «обоймы» –
Вмиг, исчезнут умильные лица
И «друзей» и «поклонников» наших –
Всех, кто пел дифирамбы дружно…
Как же это, должно быть, страшно –
Ощущать… НИКОМУНЕНУЖНОСТЬ!..
Как же больно – в свой день рождения,
В одиночестве, с зеркалом чокаться,
Видя в нем не себя – привидение!..
Так ведь можно, и вовсе, чокнуться…
Поздно… Сумерки густо повисли…
Не пришли запоздалые гости.
Я тебя поздравляю – мысленно –
С «юбилеем», дружище Костя…
Были редкими наши встречи:
Мы дружили на расстоянии…
Я не знаю еще, в этот вечер,
Правды всей о твоем состоянии,
И что «праздник» – последняя веха
Перед скорым освобождением…
Горько мне, что не смог я приехать
На последний твой день рождения!
* * *
Вот уж год, как тебя не стало…
Питер… – «Северная Пальмира»… –
Город душ из камня и стали…
Что-то холодно стало в мире!..
Февраль 2008 г.
"Эта история произошла давно, почти десять лет назад. В 1983 году. Тогда ещё не сгорел Дом актёра на Пушкинской площади, а артист Константин Григорьев работал во МХАТе. В результате словесного инцидента, случившегося в Доме актёра, Григорьев со своим оппонентом вышли на лестницу "разбираться". Артист услышал за спиной чьи-то шаги, но обернуться не успел - получил сильный удар по голове. Лица нападавшего Константин Константинович так и не увидел - только худые ноги в чёрных штанах, одна из которых столкнула его с лестницы. Он ещё раз сильно ударился головой и потерял сознание...
Очнулся Григорьев уже в больнице. Травмы, нанесенные неизвестным, были столь сильны, что актёру пришлось перенести восемь операций. Нападавшего разыскать не удалось. Последствия нападения были ужасны: частичная потеря памяти и дисфункция левого полушария головного мозга. Но самое главное - потеря творческой репутации. Его почему-то стали считать ненормальным. Больше того - его актёрская карточка каким-то диким образом оказалась в "стопке умерших".
Когда-то Константин Григорьев писал стихи и пел их под гитару. Теперь, после случившегося, руки его по-прежнему владеют инструментом - "помнят", а левое полушарие "отказывается вспоминать" слова. На словах он вообще часто "застревает", просит говорить помедленнее или переадресовывает к жене. Но он все воспринимает адекватно - а кое-что, возможно, и поострее, нежели сами господа сплетники. И главное - он по-прежнему полон желания работать..."
P.S. Иногда в интернете случайно натыкаешься на интересные вещи. Биографиями актеров я не интересуюсь. Но вот стихотворение это зацепило. Да.. вот такие судьбы бывают.