Жениться нужно было на той, изящной, без косметики, без каблуков. Теперь ты понял, дубина? Вон как она выглядит, через двадцать лет. А Кирюха уехал в Америку, уехал и был таков, а у Андрея машина, впрочем, машины у кого теперь только нет. Мальчики растолстели, девочки вышли замуж, девочки демонстрируют кольца и вырезы модных кофт. Кто-то родил тогда еще, а ведь кто-то еще тогда уже надеялся, что бездетен. Особенно из мужиков.



Половина родили девочек,
половина не ладят с соседями,
половина ушли в религию,
хорошо хоть, не все в одну.
Но даже и захотели бы,
все равно не дружили бы семьями,
мы ж не можем выбрать одну на всех -
ладно школу, а то страну.

В переодетых мадоннах пойди узнай девочек в белых фартуках.
Какого черта ты тогда не женился на той, изящной? Какая была синица в руках! Стой теперь, рот разевай на чужой каравай, простая задача для школьника. А не ходил бы ты в школьниках – ходил бы в дворниках.



Бывший очкастый мальчик,
ты лучше взбирайся в горы,
или проветривай темя в автомобиле длинном,
но не пересекайся с теми,
кто помнит тебя летящего по школьному коридору
цвета убитой глины.
Тебя не позвали в кино в воскресенье,
натравили собаку в субботу, в среду скинули без разрешенья
в очень холодный сугроб,
и ты бежишь,
отплевываясь от собственного сопенья, откашливая терпение
с жалобной рвотой взахлёб.



И прошло уже столько времени,
ты осилил науку нежности,
ты осилил науку странности
и немного науку старости,
а в том коридоре по-прежнему
ты бежишь как дурак от горести,
освещая дорогу пламенем
оглушительной детской ярости.
А тебя приглашают, радушные,
не помня, что переброшены
обиды горючие самые
через твое плечо -
и они ведь правы, послушай,
они, да и та, хорошенькая,
что вышла в итоге замуж за кого-то еще.



Половина родили мальчиков,
половина гуляют за полночь,
половина жалуется на горе:
статистика теплых тел.
И никто не может тебе помочь,
потому что тебе уже не помочь,
ты же умер в том коридоре,
умер, пока летел.
И сегодняшнее хотение,
и сегодняшние сплетения
согревают тебя настоящего,
он-то вполне живой.
А вот если бы та, хорошенькая,
без каблуков, изящная,
стала твоей тогда еще -
была бы теперь вдовой.



А теперь и она не вдова никак,
и тебе хорошо, ты давно не враг
ни своих друзей, ни чужих собак,
и не прячешь дневник на своем столе
и не плачешь с утра "доколе".
Только носишь под майкой товарный знак,
как глубокий ожог, как командный флаг,
как зрачок в глазу, как шрам на скуле,
как сердечко, испачканное в золе,
как татуировку "возьмем Рейхстаг",
как коронный удар для дворовых драк:
«я когда-то учился в школе». (с) lj_neivid