Как хорошо торопиться, сидя верхом на лошади! От тебя уже никто и ничто не зависит, в сознании не бьется гулким молотом: "Скорее! Скорее! Скорее!" - и мысли, смутившись и перепутавшись до конца, вдруг испарятся, оставив после себя стеклянную пустоту... Чуть ослабив тренькающие струны перетянутых нервов, распустить длиный хвост ежедневной усталости, недомолвок, обид, перепутать вздохи с цоканьем копыт... И под утомленно прикрытыми веками расцветают рубиновыми пятнами клочья вчерашних прописных истин, в бесконечном бессилии расходясь кругами по воде...
Глупости? Поверьте, не больше, чем суетливая гонка за всем и вся, разрывающая на части душу и тело.
Просто однажды вам и в жизни, как в дороге, захочется забыть, что за следующим поворотом - цель вашей поездки, а вы только-только облегченно вздохнули, ссутулив усталые плечи... Спешиться? Тряхнуть упрямой головой, накинуть на плечи надоевший плащ всеготовности и выйти в слякотную морось?
Уважаю.
Но я останусь. Хотя бы из пустого любопытства: а куда меня приведет это дорога, куда помчится вемиль дальше?Без остановки до самого конца, возмущенно загарцевав над обрывом в бездонную пропасть? Или по кругу дурной бесконечности? Самое смешное, что я даже не знаю, какой из двух вариантов предпочтительнее. А может, есть третий? Тот самый поворот судьбы, о котором так здорово мечтается, но совершенно не хочется быть втянутым в него наяву?
Разумеется, есть. И я даже знаю, чем он обычно заканчивается. Все просто. И, как все простое, невыполнимо.
Бывает так, что несешься под парусами жизни: вперед, вперед! Неважно куда, неважно зачем, лишь бы вперед!Лишь бы в ушах свистел яростный ветер, волосы плясали в жутковатом танце бури, а ну губах оседали капельки соленого моря.Пришпориваешь коня, прижимаешься к лоснящейся от пота шее, судорожно схватившись рукой за переднюю луку, чтоб не упасть. Вперед! Вперед! Промчаться яростным ураганом над полями повседневности, пересытиться неистовой силой быстроты - и рассыпаться на мириады крупинок, оседающих на пальцы...
И что теперь?
А теперь - сесть в добродушное кресло-кочалку, укутаться в старый-престарый, полысевший местами плед, согреть руки глинянной кружкой горячего чернаса...

Только где бы мне, страннице, взять такое кресло?..