"Урсула спрашивала себя, не лучше ли сразу улечься в могилу, чтобы тебя закопали, и делу конец, и без капли страха выпытывала у Бога, не думает ли он, что люди и в самом деле железные, если могут стерпеть столько бед и горя, а от вопросов и сомнений голова совсем пошла кругом, и ей страстно захотелось выразится грубо и свободно, как какой-нибудь бродяга, одним духом выплеснуть все, что накопилось на душе, позволитььсебе закусить удила только раз, единственный раз - к чему она так рвалась, но смиряла свой норов, - один раз окунуть всех в дерьмо, излить из нутра море грязной ругани, в которой молча захлебывалась, вечно подлаживаясь под всех.
- Блядство! - выкрикнула она.
Амаранта, набивавшая одеждой сундук, подумала, что мать наступила на скорпиона.
- Где? - спросила она с испугом.
- Что?
- Да это самое! - пояснила Амаранта.
Урсула ткнула пальцем в сердце.
- Тут, сказала она."
Габриэль Гарсиа Маркес. "сто лет одиночества"