"Сходила на суд по делу об убийству антифашиста Саши Рюхина

Суд как суд: ледяные железные стулья в коридоре, красноглазый сотрудник канцелярии не знает ни номера комнаты, ни даже о самом факте назначения суда (или врёт, что забавно), судья опоздал на полчаса, потом ещё полчаса в мантию облачался, говорил невнятно, но лицо интеллигентное.

Адвокаты обвиняемых косноязычны и жлобоваты, кроме Левина, который защищает Шитова. Он просто косноязычный. И рот у него на боку – это так, деталь для физиогномистов. Адвокат потерпевших наоборот – производит впечатление очень приличного.

Потрясли меня только родственники обвиняемых фашистиков. Я ожидала увидеть более-менее подавленных и огорчённых людей, если честно. Даже если никто из обвиняемых не убийца (что, на мой взгляд, не факт), всё равно знать, что мальчик, которого ты воспитал, на досуге ходит с ножом слушать не интересующую его музыку с целью побить (трое на одного) других мальчиков, которым эта музыка нравится – это стыдно. Особенно когда он, или его друганы, убили чужого ребёнка, и мать убитого – вот она, рядом сидит.

А они такие бодренькие сплочённые тётки, с ними какие-то бритые качки в комплекте и девушки в майках – сёстры и гёл-френдки неонацисов, должно полагать. На маму убитого смотрят с неприязнью. Перед началом суда родня неонацистов предложила никого, кроме родственников в зал не пускать (на втором этаже столпились юные антифашисты, человек сорок – друзья убитого). «Посмотрите на них - они же такое устроят!» - убеждали они постового, который отслеживал с помощью рации приближение к залу судьи. «Да я сам их не пущу» - басил дядя в маечке из числа фашистских родственников. «Мы – родственники подсудимых, а вы кто?! - лаяла мама, как мне показалось, Реутского, на какую-то женщину. - Какая общественная организация? Сидите там, в своих организациях, с толку детей сбиваете!» А между тем её сын, по его собственным словам, подошёл к уже убитому Саше и полоснул его перочинным ножом «по воротнику». На вопрос судьи «зачем?» он ничего не смог сказать.

Я вот хорошо представляю реакцию своего деда Ивана, отвоевавшего четыре года с фашистами, на эту материнскую активность. Он был мужчина крупный и спокойный. Думаю, взял бы эту пышную бабёнку за ухо с золотой серьгой, и спросил – «Ты кого воспитала-то, дочка? У тебя в доме фашист вырос – где твои глаза были? На лбу или на затылке? Занималась-то ты чем там, дома у себя, почему ребёнок-то твой урод?»

Надо сказать, в зал никого из друзей убитого не пустили. Меня тоже пытались не пускать, но я строго сказала «Я ОБЯЗАНА ЗДЕСЬ БЫТЬ» - и родственники отстали. Зал был очень маленький. Подсудимые – вполне бодрые. «А Андрюша-то какой худенький», – причитали родственники.

Один из обвиняемых (Анциферов) ничего не видит (зрение плохое), другой (Шитов) – ничего не помнит, третий (Реутский) – не может объяснить свои действия. И все они – и подсудимые , и их родня - какие-то при этом очень убеждённые в своей правоте – в неестественной степени. Например, когда Егор Томский сказал, что на него напали три человека, и ему удалось вырваться и убежать, бабулька сзади стала бурчать: «Трус, трус, раз побежал!» Такая вот смелая старуха – бабушка нациста. У них решительно что-то смещено в сознании. Видимо это и есть отсутствие совести в самом простом понимании этого явления."

Взято отсюда: http://xanzhar.livejournal.com/146281.html