Курить хотелось страшно.
Беготня и возня вокруг уже порядком надоели.
Последний раз он дышал свежим воздухом около суток назад. То, что висело над головами этих идиотов , казалось, можно есть ложкой.
Мимо него пронесся какой-то парнишка лет 20-23 и с удивленным лицом споткнулся о его ногу. Ну да, сидя на полу он конечно добавлял иголки в нервы этих непонятных и непонимающих людей. Смысла в их суете было не больше, чем правды на листе бульварной газеты.
Мрачный циферблат, развернувшийся на потолке своими неоновыми крыльями, вопил ярким светом о приближении полуночи, но, кажется, это мало кого волновало…

Выйдя на широкий балкон, он чуть не поперхнулся от вида коптящих энергетических станций и заводов. Положение облегчал только парень, не выпускавший из тонких рук стопку бумажек. В зубах у него была желанная никотиновая палка.
Протягивая ему сигарету, парень спросил, не знает ли он, что там сейчас на табло? Он усмехнулся парню в лицо, но тот этого уже не заметил, снова уткнувшись в свои бумаги, позабыв о своем вопросе.
Он отошел в угол балкона, перевесился через парапет, сел, медленно болтая ногами. До земли было далеко, а падать наверное было свежо.
Но он еще не накурился, а это действительно было загвоздкой.

Вернувшись в зал, он в первую очередь, забрал из своего угла свой пистолет. Во вторую, подошел к ближайшему столу. Усмехнулся, увидев помятую пачку. Взял ее и направился к выходу, закуривая невидящим взором. У самых дверей оглянулся. Усмешка была все там же: в уголках губ. Поднялась рука с пистолетом. Пуля попала ровно в центр уродливейших часов, а выстрел возвестил двенадцать часов.
Лишь один оглянувшийся клерк заметил, как окурок медленно упал рядом с еще дымящейся гильзой.