Я люблю твои брови, твои волосы, я сражаюсь за тебя
в ослепительно белых коридорах, где плещут
фонтаны света,
я оспариваю тебя у любого имени, осторожно счищаю его
с тебя, как корку со шрама,
я осыпаю твои волосы пеплом от молний и лентами,
спящими в дожде.
Я не хочу, чтобы ты имела какую-нибудь форму, была именно
тем, что начинается после твоей руки,
подумай о воде, или о львах,
что растворяются в сиропе басен,
или о жестах — этой архитектуре из ничего,
зажигающей свои огни в самой середине встречи.
Каждое утро — это школьная доска, на которой
я выдумываю тебя,
рисую тебя,
тут же готовый стереть: ты не такая, не с этими
гладкими волосами, не с этой улыбкой.
Я ищу твою сумму, ищу край бокала,
в котором вино, и луна, и зерцало,
ищу ту линию, что заставляет мужчину
дрожать в галерее музея.
А еще я люблю тебя, а на улице идет дождь и время.
Te amo por ceja, por cabello, te debato en corredores
blanquísimos donde se juegan las fuentes
de la luz,
te discuto a cada nombre, te arranco con delicadeza
de cicatriz,
voy poniéndote en el pelo cenizas de relámpago y
cintas que dormían en la lluvia.
No quiero que tengas una forma, que seas
precisamente lo que viene detrás de tu mano,
porque el agua, considera el agua, y los leones
cuando se disuelven en el azúcar de la fábula,
y los gestos, esa arquitectura de la nada,
encendiendo sus lámparas a mitad del encuentro.
Todo mañana es la pizarra donde te invento y te
dibujo,
pronto a borrarte, así no eres, ni tampoco con ese
pelo lacio, esa sonrisa.
Busco tu suma, el borde de la copa donde el vino
es también la luna y el espejo,
busco esa línea que hace temblar a un hombre en
una galería de museo.
Además te quiero, y hace tiempo y frío.