- Мы с тобой настоящие мазохисты, да? - его хрипловатый от сигаретного дыма голос вырвал меня из привычных далеко не радужных размышлений.
- Разве? - ветер носился по крохотной комнате со спринтерской скоростью, устилая пол моими мыслями, размашисто расписанными на клочках бумаги. Холодно... Он даже не шелохнулся, мучительно медленно раскуривая очередную сигарету. О чем он думает сейчас?
- А разве нет? - он обернулся и наткнулся взглядом на мое сосредоточенное лицо. Я не люблю такие разговоры: за видимой простотой всегда скрываются переживания... Его переживания. - Мы с тобой захлебываемся собственной болью, мучаемся, страдаем, но не делаем ничего, чтобы избавить себя от этого. Ты, например, из-за невозможной любви...
- А ты? - он уверенно дергал струны моего сознания, цепляясь за самые болезненные из них. Безошибочно, со знанием дела. Иногда он был беспощадно жестоким.
- И я, - устало отозвался он.
Он опустился на пол перед диваном, не взглянув на меня ни разу. Видеть перед собой его спину было воистину раздражающе, хотелось отвесить ему подзатыльник от всей души за то, насколько болезненным было его напоминание о разбитом в очередной раз сердце. Моем сердце. Тоже мне, друг называется. Хотелось пнуть его посильнее, вкладывая в каждый удар немалую часть души. Хотелось растоптать его сигареты и выбросить зажигалку - это было бы равносильно его смерти... до ближайшего посещения магазина.
Я подползла на диване к нему и мягко, насколько могла, обняла, опуская голову на его плечо. Он практически никого не подпускает к своему телу, я редко позволяю к себе прикасаться, это сродни болезни, настолько важно для нас обоих наше личное пространство, словно если его нарушить, нас скуют цепи, мы потеряем что-то большее, чем просто свободу, мы потеряем себя... Но мы никогда не против объятий друг друга.
Его рука опустилась на мою, немного сжимая пальцы, теплая, мягкая ладонь - такое доброе прикосновение. Его волосы пахли свежей хвоей, перемешанной с терпким запахом его сигарет и чем-то еще, едва уловимым, но обжигающе приятным... Он глубоко и спокойно дышал, пространно глядя куда-то в стену, от прежнего напряжения не осталось и следа. Обнимать его сейчас было жизненно необходимо...
- Ты прав... мы все-таки мазохисты.