Искусство – это порыв. Страсть – это свобода.

В последнее время все больше терпеть не могу автобусы. Особенно утром. Особенно, когда не высплюсь. Толпа нещадно пытается протолкнуться в открытые двери, отчего и так переполненное средство передвижения того и гляди затрещит по швам от расплющенных по окнам пассажиров. И это достижение цивилизации? Сомнительно... Терпеть не могу автобусы. Или все-таки одичавших людей?..

Проваливаясь в свой очередной с боем добытый у трехсотой овцы сон, я подумала, что сошла с ума...
Холодно, морозный воздух сжимает нещадно легкие, челка никак не хочет убираться с глаз, а передо мной... стоял желтый советский автобус с распахнутой настежь дверью, будто приглашая меня пройти. И во сне он меня преследует?.. Головой подумав, что надо сворачивать в реальность, жертвуя таким необходимым сном и обрекая себя на новое отвратительное настроение от недосыпа, я ногами пошагала в доисторический агрегат. Проклятье! Я и забыла, что я здесь ничего не решаю.
Двери захлопнулись, а я села на одно из свободных кресел. Вообще-то они были все свободны. Абсолютно пустой автобус тронулся с места, а я ошалело оглядывалась по сторонам...
Кажется, я ехала целую вечность. Когда ты один, все тянется бесконечно долго. Пейзаж за окном не менялся: абсолютно темная, непроглядная ночь, которую время от времени разрезал свет от проезжающих мимо фонарей. И зачем я села в этот автобус?
Прошло еще несколько сот вечностей помноженных на бесконечность... Я пересидела на всех креслах, прошлась по всем им, полежала на железном полу, прыгала, бегала по всему салону, изображая супер героя, от чего железо жалобно заскрежетало. Вообще, автобус выглядел настолько старым, что казалось, что он застал еще царя... причем Ивана Грозного, но держался весьма бодро, раз так быстро проскакивал очередной фонарь. Хотя, это, наверное, не его заслуга, а водителя. И тут меня, наконец, осенило - неужели? - а ведь кто-то же должен его везти!
Водитель Гоша (почему я решила, что его зовут Гошей?) оказался весьма странным, но приятным типом: он позволял мне все время болтать, при этом не говоря мне ни слова. Он терпеливо слушал все, что я ему тараторила (Боже, как я соскучилась по людям, пока сидела одна в салоне), иногда подавая признаки жизни в виде улыбки или кивка. Кажется, я рассказала ему историю всей своей жизни во всех подробностях, высказала мнение обо всем, что успела вспомнить... Кажется, он понимал и знал меня лучше, чем я сама. А я смогла узнать о нем только то, что он не любит помидоры по его недовольному лицу, когда я о них заговорила.
Прошла еще вечность... Измерять в них время невообразимо скучно. Я никогда не думала, что могу столько говорить... и мой язык отказался помогать мне дальше не умирать от скуки, продолжая рассказ. Тоска пропитывала все: обветшалые стены, едва закрывающиеся двери, давно забытое радио, усталые, но напряженные руки водителя Гоши (и все-таки, почему я решила, что его зовут Гоша?)... Почему он был так напряжен?
Так на автобусе я ездила вот уже третью ночь. Гоше рассказывать мне было уже совершенно нечего, поэтому я рассматривала его скучающую, но чего-то явно ожидающую фигуру и наматывала круги по салону. Долгие три ночи меня мучил этот странный сон, к давящим спокойствию и тоске которого невозможно было привыкнуть...
Очередной круг... еще один... еще...
И тут - бац! - мое лицо встретилось с полом. От резкой остановки и неожиданности я даже не сообразила, что неплохо было бы и удержаться за что-нибудь. Что происходит-то? Мы приехали (кстати, а куда мы вообще едем?)?
Двери распахнулись и через несколько секунд закрылись вновь, а в салоне появился новый посетитель...

Он был необыкновенно красив и хорошо сложен. Каждое его движение, казалось, было пропитано силой, но не дешевой показухой из груды мышц, а внутренней неудержимой силой, которую не спрятать, даже если очень захотеть. От одного взгляда на него по телу бежали приятные мурашки... Какие у него были чистые, светлые, добрые, но такие печальные глаза... Такие, что сжималось сердце, даже если украдкой в них взглянуть.
Он просто стоял напротив меня, смотря несколько удивленно, безмолвно интересуясь, что я забыла на полу, а я никак не могла отделаться от ощущения, что он мне кого-то напоминает... Протянув руку, он помог мне подняться с пола, а я все не отрывалась от печали в его глазах, внезапно сменившуюся теплотой...
"Привет" - улыбнулся он, не отпуская мою руку, обдавая теплом каждый миллиметр моей ладони. Его голос стал для меня молнией, ударившей в самую макушку. Я вспомнила... вспомнила, кого он мне напоминает, вспомнила, кто он такой...

Я проснулась в своей комнате с его именем на губах.
И больше не смогла вернуться в этот сон.
Долгие три ночи я ждала его в этом автобусе, следовавшем в неизвестность... Именно его.
А когда дождалась и узнала, больше не смогла вновь прийти к нему.

Я схожу с ума.