На указание ошибки в статье про убийство Воровского, указанную мне здесь, исправляюсь...
Мориc Конради, младший офицер 145 Новочеркасского пехотного полка, офицер Дроздовской стрелковой дивизии, адьютант Антона Васильевича Туркула, 10 мая 1923 года в Лозанне застрелил советского полпреда Воровского, полностью оправдан швейцарским судом. Умер в марте 1931 года в изгнании на боевом посту, в Африке.
Сигналом к началу самой известной и успешной операции Государственного политического управления против русской эмиграции принято считать убийство видного большевика Вацлава Воровского в Лозанне 10 мая 1923 года. Он прибыл во главе советской делегации в Лозанну на международную конференцию по Ближнему Востоку, чтобы подписать и поныне действующую конвенцию о режиме судоходства в контролируемых Турцией черноморских проливах. Вечером Воровский ужинал в ресторане гостиницы «Сесиль» со своим помощником Максимом Дивильковским и с Иваном Аренсом, берлинским собкором агентства новостей РОСТа (сегодня это ИТАР-ТАСС – А.Г.), освещавшим работу конференции в советской печати. Увлекшись разговором, они не обратили внимания на молодого человека, подошедшего к ним от соседнего стола.
Судя по всему, Воровский так и не успел понять, что произошло. Вытащив из кармана брюк браунинг, неизвестный сразил его наповал первым же выстрелом в затылок. Еще две пули достались Аренсу - раненый в плечо и бедро, он вместе со столом обрушился на пол. Дивильковский, не имевший при себе никакого оружия, бросился на террориста. Тот выстрелил в упор в последний раз, ранив юношу в бок, протянул оружие подбежавшему метрдотелю, и, улыбнувшись сказал: «А теперь зовите полицию!»
Кто же убийцы? Стрелявшим был Морис Конради. Он родился в 1896 году, в семье владельцев шоколадной фабрики и, по собственному признанию, ощущал себя полностью русским, никогда не вспоминая про швейцарские корни. В 1916 году, не доучившись на инженера в Петроградском технологическом институте, ушел добровольцем на фронт. За год дослужился до чина поручика. Командовал ротой. После переворота в октябре 1917 года шоколадная фабрика Конради была национализирована. Дядю, тетю и старшего брата Мориса расстреляли во время «красного террора». В приговоре было отмечено - агенты мировой буржуазии. Отец, взятый большевиками в заложники, умер от голода в тюремной больнице. Сам Морис Конради служил в дроздовской дивизии. Это о нем пелось в марше «малиновых»:
Вперед поскачет Туркул славный,
За ним Конради и конвой.
Штабс-капитан Морис Конради прошел всю Гражданскую войну. С русской армией генерала Врангеля эвакуировался из Крыма в Галлиполи. Вместе с женой переехал потом в Швейцарию, где с помощью дальней родни устроился скромным клерком в один из торговых домов Цюриха. Там же к нему присоединились мать и четверо младших братьев и сестер, чудом выбравшихся из России, доказав свое швейцарское гражданство.
В марте 1923 года он уволился и отправился в Женеву, где встретился со старым другом и однополчанином - тридцатитрехлетним Аркадием Полуниным, работавшим, в не признанной большевиками, российской миссии при Международном Красном Кресте. Конради заявил о своем желании «убить кого-нибудь из советских вождей, чтобы отомстить за семью». Полунин, немедленно предложил устроить покушение в Германии, на наркома иностранных дел советской России Чичерина и посла в Англии Красина. Штабс-капитан, приехавший в Берлине 13 апреля 1923 года, не застал их в советском постпредстве и огорченный неудачей вернулся в Женеву. Там-то он и узнал из газет о прибытие большевистского наркома в Швейцарию. Его судьба была решена…
На следующий день после убийства Воровского был арестован Полунин. Он сразу признался, что был единственным сообщником Конради. Но советское руководство во всем обвинило швейцарские власти, заявив, что он потворствует террористам и не может обеспечить безопасность. В последовавшей долгой полемике «Кто виноват?» точку поставили послы европейских держав, которые собрались на конференцию: «Ответственность за политическое преступление должна нести страна, на территории которой оно произошло».
Процесс по делу об убийстве Воровского начался в Лозанне 5 ноября 1923 года. Уже во вступительном слове ничуть не раскаявшийся Морис Конради заявил: «Я верю, что с уничтожением каждого большевика человечество идет вперед по пути прогресса. Надеюсь, что моему примеру последуют другие смельчаки, проявив тем самым величие своих чувств!»
Защищавшие Конради и Полунина известные швейцарские адвокаты Сидней Шопфер и Теодор Обер сумели превратить процесс в суд над большевизмом. За десять дней слушаний перед присяжными выступило около семидесяти свидетелей, вынужденных покинуть Россию, спасаясь от красного террора. Исход суда стал ясен после пятичасового выступления Обера.
В конце речи он сказал: «Ваш вердикт может способствовать освобождению великого народа, стонущего под рабским игом большевизма. Однако для него этот вердикт должен явиться безоговорочным приговором коммунизму. Иначе ночь, царящая сейчас в России, станет еще беспросветнее, а рабство русского народа — еще более тяжким: он будет им еще более подавлен, и повсюду будут сомневаться в самой возможности правды и справедливости.
14 ноября 1923 года присяжные большинством в девять против пяти голосов признали Мориса Конради, действовавшим под давлением обстоятельств, вытекавших из его прошлого и, стало быть, не подлежавшим уголовному наказанию. Судья так же обязал убийц возместить судебные издержки и ходатайствовал о высылке Полунина из страны за злоупотребление правом убежища и нарушение общественного порядка. Этот оправдательный приговор был с большим одобрением встречен русской эмигрантской прессой.
Чтобы уже не возвращаться к этой теме, коротко о судьбах Конради и Полунина после процесса. Дроздовский штабс-капитан надолго исчезнет из Европы, прослужит несколько лет во французском Иностранном легионе в Африке. Незадолго до присвоения ему офицерского звания, сержант Конради ударит по лицу своего командира. Тот обозвал подчиненного «русской свиньей». И капитан гвардейской артиллерии, награжденный орденом Святого Георгия 4-й степени за подвиги на фронте первой мировой войны, не сдержался. Конради изгоняют из легиона. Сведения о его дальнейшей судьбе крайне противоречивы, даже дата и причины смерти разнятся. Но судя по всему, он был участником французского сопротивления в годы второй мировой войны и умер в 1946 году. Единственное, что точно известно: Морис Конради жил затворником, опасаясь мести чекистов. Место его захоронения неизвестно. А ведь о его храбрости Мориса ходили легенды не только в Дроздовской дивизии. Но до сих пор не удается найти качественных фотографий штабс-капитана, сделанных на фронте или в эмиграции. Конради таким образом защищали от всесильной Лубянки. Ведь опасения его сослуживцев не были напрасными. Еще в 1923 году, выступая на митинге в Москве, председатель ГПУ Феликс Дзержинский заявил: «Мы доберемся до негодяев». Через десять лет при странных обстоятельствах умрет Аркадий Полунин. Умрет 23 февраля, в день рабоче-крестьянской красной армии…
http://beloedelo.livejournal.com/386603.html
Разоблаченный сучий куток
<...> Теперь солидарность в сучьем кутке эмиграции наблюдается полная. Монархисты, кадеты, правые и левые, "беззаглавцы", "беспартийные", "народные социалисты", правые эсеры - все они общими силами и по единому плану подготовляют кампанию выступления на суде для обеления убийц Воровского и попутно с этим для оклеветания новой рабоче-крестьянской России. И в высшей степени характерно, что вся эта кампания возглавляется отъявленными монархистами и направляется из подпольного монархического центра, которому служат не за страх, а за совесть (за их белогвардейскую совесть) представители зарубежной демократии" <...>
("Известия" 6 ноября 1923 года)
Дело об убийстве Воровского
М.Конради
Дед М.Конради был выходцем из Швейцарии; двадцати лет от роду он уехал из Швейцарии в Петербург и основал известную шоколадную фабрику. <...>
Морис Конради родился в 1896 году в Петербурге, окончил гимназию, готовился поступить в одно из высших учебных заведений. Разразившаяся война изменила его планы и в 1916 году со специального разрешения Николая II он был принят, несмотря на то, что оставался швейцарским подданным, в военном училище, откуда вышел прапорщиком. Конради участвовал в ряде сражений, несколько раз был ранен и награжден знаками военных отличий. После большевистского переворота поступает в белую армию. Во время сражения с красными войсками опять получает ранения и серьезно заболевает. <...>
Вместе с эвакуацией армии Врангеля из Крыма, Конради до июня 1921 года находится в Галлиполи, откуда вместе с женой переезжает в Цюрих. Месяца два после этого он получает в Цюрихе скромное место в большом торговом предприятии, в котором он и работает до 9 мая. Семья Конради сильно пострадала от большевистского режима: отец его был несколько раз заключен в тюрьму в качестве заложника и умер в больнице от лишений. Дядя и тетя Конради были расстреляны большевиками. Все имущество было реквизировано. Только матери и четырем детям благодаря помощи швейцарского представителя удалось уехать из Петербурга. А.Полунин
В ответ на отправляемую Конради из Лозанны телеграмму с просьбой о присылке денег, от Полунина получено письмо со ста франками. В письме, между прочим, указывается, что "интересующее лицо проживает в отеле "Сесиль". <...> На основании этого письма Полунин был арестован и привлечен ответственности.
Полунин родился в Новороссийске в 1889 г. Он окончил юридический факультет петербургского университета и занимался уголовным правом. Большевистский переворот застал Полунина в рядах армии в чине поручика. Он поступает в Добровольческую армию, отправляется со специальным поручением на Кавказ. По дороге он арестовывается большевиками, и дважды приговаривается ими к смерти, но оба раза ему удается скрыться. Вместе с Добровольческой армией он оказывается в Галлиполи; в феврале 1921 года уезжает в Женеву, где получает место секретаря Русского Красного Креста и служит до самого ареста.
("Руль" Берлин. 6 ноября 1923 года)
Дело об убийстве советского посла Воровского
Лозанна, Швейцария. Первый день процесса Мориса Конради, обвиняемого в убийстве советского посла Воровского <...>, был посвящен допросу Конради. Он заявил, что решил убить видных большевистских деятелей в отместку за страдания, причиненные его родным в России. <...>
Предварительный допрос Конради закончился и зал был введен Полонин. Он отрицает существование широко организованного заговора с целью убить Воровского, ибо лишь он один знал о намерении Конради и помогал ему лишь деньгами.<...>
("Новое Русское Слово" Нью-Йорк 7 ноября 1923 года)
Святой убийца
Путь обычный: святые всегда набирались из разбойников и убийц. <...> Не удивительно, что когда русской белогвардейщине, т.е. тем же разбойникам дворянам понадобился в ударном порядке святой, его, по старым традициям, выбрали из среды убийц и грабителей. Выбор оказался удачным и даже весьма удачным. \Стаж у Конради оказался великолепный. Школу хамства, пьянства и разврата он прошел в царской армии. А там по этим предметам нужно было знать на пять с плюсом.
Школу грабежа и убийства Конради прошел у Колчака и Деникина. Убийство и грабеж в соединении с хамством, пьянством и развратом дали такой букет, что хоть сейчас без экзамена ступай в "равноапостольные". Кто мог лучше, чем он подойти на амплуа "героев" и "святых" у зарубежной белогвардейщины?
И выбор, натурально, пал на него. Фашисты дали револьвер. Счет за него будет предъявлен русским монархистам, когда они получат новую субсидию от Антанты. <...>
История вынесет свой приговор не над Конради, а над его судьями, над страной, где происходит этот знаменитый суд над всеми странами, где правит буржуазия. Пролетариат глубоко врежет в памяти своей приговор лозанского суда, чтобы при случае не забыть, чтобы при случае его вспомнить. ("Правда" 10 ноября 1923 года)
"Дэйли Телеграф" о процессе
ЛОНДОН, 9 ноября. Свидетельством о настроениях на процессе Конради может служить следующий отзыв лозанского корреспондента "Дэйли Телеграф": - "Трудно сказать, являются ли Конради и Полунин в этом процессе подсудимыми. Создается такое впечатление, что перед судом стоят не убийцы, а различные режимы, последовательно сменявшиеся в России. Это приводит к тому, что процесс превращается в длительное обсуждение событий в России, вместо разбора фактической стороны дела".
("Известия" 11 ноября 1923 года)
Вердикт
На вопрос: убил ли Конради Воровского, присяжные единогласно ответили:
- Да.
На следующий вопрос, виновен ли Конради в убийстве Воровского, 5 присяжных ответили утвердительно и 4 ответили - нет.
На вопрос о соучастии Полунина 5 присяжных ответили утвердительно и 4 отрицательно. Защита и истцы от всяких замечаний по поводу вердикта отказываются. В виду того, что закон требует для осуждения минимум 6 голосов, чего в данном случае не было, прокурор предлагает суду признать Конради и Полунина оправданными, но возложить на них судебные издержки в половинном размере.
("Последние Новости" Париж 17 ноября 1923 года)
Кто оправдал наемных убийц?
Конечно, не столько те 9 присяжных, 9 подобранных судей буржуазной совести, которые так ловко "разбили" свои голоса, что убийцы тов. Воровского ушли обласканными и поощренными. И даже не председатель суда, который с первого дня дал понять наемным убийцам, что они могут держать себя на суде как дома и угрожать новыми убийствами. И даже не прокурор, который так составил обвинительный акт, чтобы оправдать уличенных и скрытых преступников. И даже не следователь, который замел следы, ведущие к главным вдохновителям преступления, и посадил на скамью подсудимых одних исполнителей. Оправдала убийц тов. Воровского та международная шайка, которая выбрала место, время и обстановку убийства, которая застигла тов. Воровского в Лозанне, когда он мог не подозревать о вероломстве швейцарских властей, и, застигнув, пустила в него рукой Конради несколько пуль. <...>
Международные организаторы убийства тов. Воровского обеспечили оправдание физическим убийцам. Пусть трудящиеся всех стран запомнят этот главный урок лозанского суда. <...>
("Правда" 18 ноября 1923 года)
Оправдание Конради и Полунина
<...> Преклонимся перед приговором присяжных. Самое распределение голосов показывает, что в совещательной комнате аргументы "за" и "против" боролись упорно, и если, в конце концов, победители первые, то тем больше значение для нас имеет решение совести. Чтобы вынести это решение, швейцарские судьи должны были перешагнуть через угрозу репрессий швейцарцам, оставшимся в России, через предубеждение обвинителя, что этим создается безнаказанность политических убийств на швейцарской территории, - наконец, - через бесспорный факт самого преступления, совершенного Конради и признанного присяжными единогласно.
Оправдание Конради и Полунина не есть, конечно, оправдание "белого движения", как, быть может, постараются в противоположны целях представить дело обе стороны. Но это, несомненно, есть осуждение большевистского режима в том, что в нем является противоречием общечеловеческой этике и праву. Это есть осуждение системы насилия человека над человеком во имя классовой ненависти. Это есть признание, что к построенному на этом начале "государству" общечеловеческие нормы закона и права неприменимы. <...>
("Последние Новости" Париж 18 ноября 1923 года)