Латинист пишет:

Это – когда ты берёшь какой-либо текст и начинаешь тщательно вдумываться в него.
С детских лет слышал песню «Спят курганы тёмные». Её ещё пел Марк Бернес, и она была гимном города Макеевки. Подсознательно я ощущал, что там что-то не то и не так, но не вдумывался особенно – песня звучала постоянно по радио, да и в памяти всплывала и так получилось, что я её просто знал наизусть. Да я бы и забыл про неё, но теперь мне этот текст очень вдруг понадобился, и возникла необходимость задуматься над ним.
Итак, беру текст.

Спят курганы тёмные,
Солнцем опалённые,
И туманы белые
Ходят чередой...
Через рощи шумные
И поля зелёные
Вышел в степь донецкую
Парень молодой.

Там, на шахте угольной,
Паренька приметили,
Руку дружбы подали,
Повели с собой.
Девушки пригожие
Тихой песней встретили,
И в забой отправился
Парень молодой.

Дни работы тяжкие,
На бои похожие,
В жизни парня сделали
Поворот крутой.
На работу жаркую,
На дела хорошие
Вышел в степь донецкую
Парень молодой.

Пересказываю своими словами.
Выходит добрый молодец в степь. Откуда и где был раньше – не знаю, но выходит. Озирается, а вокруг феерическая картина: древние скифские курганы, выжженные солнцем, и серые туманы – идут один за другим; поля зеленеют, а рощи шумят на ветру.
Там, между курганами, туманами и рощами откуда-то взялась невзначай угольная шахта. Парень пришёл туда, а его там и увидели, протянули ему руку и повели за собой. Юные девы, подобные сиренам, охмурявшим Одиссея, заворожили его своим тихим пением. На шахтах, видимо, специально присутствовал хор девушек, чтобы завлекать туда молодых парней.
И повели оболваненного песней парня в забой. Забой – это такой процесс, когда забивают. Например, забой скота. Но тут имеется в виду другой забой, но тоже – люди там вроде как скот. Идут и идут на смерть. А точнее – их гонят, потому что – а куда денешься?
И началась тяжкая жизнь у нашего парня: стал он вкалывать как проклятый, и всё с тех пор пошло-поехало у него по-другому.
Вот, стало быть, и неспроста вышел в степь донецкую тот добрый молодец. Так бы шлялся, неизвестно где, может быть, и в разбойники бы подался, а так хоть такая польза от него да есть – дела вот хорошие делает парень, а вовсе не плохие…

Я почему вспомнил-то? Одно из самых сильных впечатлений моей жизни – город Горловка. Я в нём был несколько раз два года назад. Так вот, пока я подъезжал к нему на поезде и смотрел в окошко на эти чудовищные терриконы, которые теперь простоят там тысячелетия, я думал: «Сколько же миллионов человек лежат в этой земле. Люди проглотили в себя тонны угольной пыли, загнулись от работы, взорвались в шахтах, обезобразили эту прекрасную землю. А теперь только и осталось, что эта романтическая песня и опустошённая местность, на которую без содрогания смотреть невозможно».
Но я не о том. Песня – безответственная, лживая – вот в чём вся штука. Прохвосты сочинили, прохвост исполнял задушевным голосом. А честные люди слушали, шли в забой и на забой и верили…

Донецкие терриконы. Вот оно уродство – не то вулканы, не то рукотворные горы, не то пирамиды египетские…

[показать]

[показать]

[показать]

[показать]

[показать]

[показать]