Настроение сейчас - ожидательное



- Да-да, обычный проход в Другой мир. – Эммануил Григорьевич пожал плечами. – Что тут странного?
- Эээ… в Другой мир? В смысле, жизнь после жизни? – я был немного озадачен. Нет, конечно, я уже привык к разным чудесам и фокусам Лаборатории,… но чтоб настолько?
Эммануилу Григорьевичу явно нравилось ввергать меня в изумление. Что ж, у таких гениев могут быть свои причуды. А я уже горд и счастлив тем, что имею возможность иногда общаться со столь выдающимся человеком. Никаких Нобелевских премий не хватит, чтобы измерить его вклад в науку – но за лаврами он никогда не гонялся, нет, Эммануил Григорьевич не таков.
- Да причем тут это! Проход в Другой мир и путевка на Тот свет – разные вещи, милый друг, разные, – академик был доволен своим неуклюжим каламбуром.
- Другое измерение, наверное? – озарило меня.
-Хм, однако….. Как бы вам….Скажите, вы читали Блеза Паскаля?
- Нууу…
- И не читайте. Его теория про то, что все люди – это один вечно живущий человек, совершенно несостоятельна. И Другой мир – тому доказательство. Все мы живем на одной планете. Но каждый из нас обитает в своем мире. Наша планета, как соцветье одуванчика, буквально утыкана Другими мирами. Чем больше людей – тем больше Других миров. Идея не нова, но вот выразить это языком формул еще не удавалось никому, голубчик. Если наш мир частично совпадает с миром другого человека – мы называем это «пониманием». Слышали, иногда в популярных психологических передачах супруги жалуются: «Ах, мы перестали понимать друг друга, ах, мы совсем чужие»?. А все дело в том, что их личные миры, развиваясь по своим определенным законам, просто отклонились друг от друга. И все. Все противоречия, непонимания, недоразумения – родом именно отсюда, из разности первичного мира человека. Физика, любезный, просто физика, а не всякие там социологии, психологии и прочие псевдонауки. Так, извините, мне еще к профессору заглянуть надо…
Эммануил Григорьевич размашисто развернулся и исчез за дверью с красноречивой табличкой «Хода нет». Стихли его шаги за дверью, и в Лаборатории воцарилась звенящая тишина. Солнечный луч сверкал на чистейших мензурках. Я осторожно приблизился к странному объекту, который Эммануил Григорьевич назвал Проходом. В нем бесшумно шевелилось серое вещество – словно озеро ртути, поставленное вертикально. По поверхности пробегали неясные тени - расплывчатые силуэты людей, домов, машин, которые были где-то там. В Другом мире. Мозг отказывался верить в возможность подобного – и тем не менее, Другой мир был здесь. Рядом. Всего лишь в одном шаге. Я решился. Протянул руку к странной субстанции, потом зажмурился и сделал этот шаг.


***
Перед самым моим носом пролетела увесистая дверь – я инстинктивно дернулся назад.
«Черт, ну ведь никогда ж не придержит, сволочь. Почему эти коровы вообще ничего не замечают вокруг, кроме себя любимой? Я еще не видел бабу, которая придержала бы двери в метро»
Эти слова были живыми, они как неприятная холодная субстанция прошли прямо через меня. Понадобилось несколько мгновений, чтобы понять – это была мысль. Но не моя – чужая. Это подумал Хозяин Другого мира. Через пару секунд через меня поползла другая скользкая лента:
«Судя по воздуху, поезд отошел только что. Сейчас примерно восемь, успею.»
Хозяин на часы не смотрел, хотя они висели возле турникета. Я так никогда не умел, постоянно тянул к носу левую руку с часами, а иногда еще и сверял их с мобильником. Удобно – поневоле позавидовал я.
Чувствовал я себя странно. От частого неконтролируемого мной смещения фокуса слегка подташнивало. Реальность воспринималась, как через плохо вымытое стекло – слегка размыто, не четко и как-то… серо, что ли? Да еще и проползающие прямо через меня и толкущиеся вокруг мысли.
Хозяин торопился. Я чувствовал его нарастающее раздражение – сонные люди в метро еле двигались, постоянно загораживали проход. Говорили громко и визгливо – это тоже напрягало. Раздражение и злость обжигали меня, словно кипяток. Реальный мир практически превратился в туман, наполненный расплывчатыми фигурами. Но тут Хозяин вытащил плеер, вставил наушники – и в уши ударила музыка, тяжелая и мощная, как черная волна. В музыке чувствовался привкус крови… вернее, тоска по этому привкусу, по ударам ветра, по тучам и дождю – по тому, чего не было и не могло быть в утреннем метро. Черная волна поглотила раздражение и недовольство и утащила их в бесконечный океан звуков.

Примерно минут через 40 я уже более-менее освоился с непривычным положением. Научился предугадывать повороты головы, которые поначалу вызывали дикое головокружение. Свыкся с выцвелыми красками. Почти безошибочно отличал звуки, идущие извне, от «внутреннего голоса».
Хозяин сидел за рабочим столом, просматривая совершенно непонятные для меня документы и сводки. Вдруг в офис ввалилась полноватая, среднего возраста женщина с небрежной прической. Я просто физически ощутил, как резко подскочил градус напряжения.
- Людмила Евстафьевна, а вы помните, когда рабочий день начинается? – ровным голосом осведомился Хозяин.
-Ой, ну что вы, - визгливо запричитала толстуха, - всего на 15 минут опоздала, я в пробке стояла…
Я внезапно возненавидел ее всеми фибрами души. Она была омерзительна, гадка до скрежета зубовного, и тупа, тупа как сибирский валенок. «Корова. Сейчас обязательно подойдет и начнет ныть, что она не знает, как то или это делается. Ей ведь объяснять дольше, чем самому делать». И тут я вдруг с удивлением осознал, что он не понял, кто же это подумал - я или Хозяин этого мира? Зато в этот раз, когда я сопереживал вместе с Хозяином, ощущения жжения практически не было. Словно кипяток не омывал меня извне, а переместился в средину и трансформировался в мой собственный гнев, в мою личную злость.
- Может, вам массаж сделать? – прощебетала сотрудница.
«Ууууууууууу, дебилка!» - к горлу подкатила тошнота.

Дел было много, они поглощали все внимание и заставляли забывать о назойливой подчиненной. Где-то на заднем плане слышались ее скомканные слезливые жалобы на Хозяина другой такой же тупой офисной крысе. Они не отвлекали, просто ныли в сознании, как отдаленный звук бормашины. Бесконечные колонки цифр, страницы договоров, разговоры с клиентами. Странно, но цифры и сухие строчки документов казались мне намного более яркими и какими-то выпуклыми по сравнению с окружающей серой действительностью.
Временами я осознавал, что граница между моими собственными мыслями и мыслями Хозяина была уже практически неощутима. При этом я понял, что неплохо разбираюсь в котировках акций, кредитных рейтингах и прочих вещах, на которые раньше не считал нужным тратить время. «Это ведь новый способ передачи знаний!» - подумала та часть моего «Я», которая не читала в это время финансовый анализ. Неприятно только, что головная боль, по-видимому, тоже была общей.
Вечер принес усталость – такую же вечную, как скука окружающего города. «В этом мире люди на удивление уродливые, - тоскливо подумал я, плетясь вместе с Хозяином с работы. – Боже, какие тупые взгляды. И эти черные рты, раскрытые в каком-то вечном крике… И лужи, лужи… И какой-то вечный туман… Бессмысленно, бессмысленно, все бессмысленно и бесполезно» Свежие волны музыки смывали налипшее отвращение, но не приносили радости. Хозяин устало закрыл глаза. Домой… там так же скучно, но там есть пиво. При этой мысли я (или Хозяин?) сглотнул слюну. Вагон дернулся… я ощутил, что падаю, открыл глаза… и увидел истоптанный линолеум лаборатории.
***
- Голубчик, вы сумасшедший? – участливо спросил человек в сером костюме… Эммануил Григорьевич, кажется.
«До чего ж у него нос уродливый… и говорит противно так, пришепетывая», - пришла в голову неожиданная мысль.
- Вы сумасшедший, я спрашиваю? Где ж это видано – неподготовленному человеку в Другой мир лезть? Вы чего хотели? Добиться полного слияния с чужим сознанием? Чтобы отсюда вас увезли прямо в дурку?
- Не орите. – Не очень то вежливо ответил я. – Я случайно.
- Случайно? Случайно? – возопил ученый муж, изо рта у него некрасиво вылетели капельки слюны. – Вы что, из детсада? Вы правил техники безопасности не учили? Вон отсюда! И пропуск в Лабораторию отдайте.
Я пожал плечами, отдал пропуск, вышел за дверь… и медленно сполз по стене на пол. Яркий свет просто выедал глаза. Голова раскалывалась. Подавив приступ тошноты (в который раз за этот день?), я попытался собрать мысли в кучку. Господи, что же я наделал? Оскорбил великого ученого, сам себе преградил дорогу в Лабораторию… Что же теперь будет? Назад, к Эммануилу Григорьевичу, извиняться, умолять, клянчить… Нет, лучше завтра. Когда академик немного остынет. Завтра я приду сюда, и если надо, на коленях буду просить прощения!
Из входной двери повеяло весной. Дождик весело пробарабанил по крыше. Я на мгновения зажмурился от приступа лучезарного веселья…какая радость, это ведь Мой мир, родной, привычный, свой! Мир, в котором можно все исправить, все изменить к лучшему, мир, наполненный красивыми девушками – может, спросить вон у той телефончик? Непрошенная улыбка глупо сидела на губах.
«А смысла в этом Мире тоже нет» - вдруг отчетливо сказал в голове чужой голос.