уснули крыши. подзорной трубкой из-под одеяла
трамваи курят
неспеша,
а чья-то исхудавшая душа
застряла
каблуками «гуччи» в парапете.
где-то
на той же самой грёбаной планете - ночь
лучи прогорклого рассвета
выблевала
в окно бессонных глаз.
ещё один тупой рассказ
кошачьих блюдец со
скисшим молоком.
все долбаные строчки – в горле ком;
дорожки рельс – по венам провода;
разжёванные,
выплюнутые города,
куда не ходят и трамваи.
изжога;
позывов рвотных череда,
событий -
бессмысленных душевных вскрытий по живому.
как в горло по трахеям сваи,
стекаются из переулков стаи.
от каждого сочувствующего – по ножевому.
из подворотен танков своры;
отряды в форме:
зрачки расширенные - всё в пределах нормы.
ночные споры.
кончившиеся сигареты.
нечего больше курить!
глазели со стен портреты;
пытались заговорить – и так ничего не сказали.
где-то
на той же сраной планете,
на пригородном вокзале
чья-то исхудавшая душа
каблуками «гуччи» в парапете
сжимала в крохотной ладошке плюху гаша.
крыши спали.