"Ай, да какой я молодец!" - Сергей Калмыков

Начиная свой прошлый пост об этом художнике, я и представить себе не могла, что он получит столько откликов...поэтому в этот второй пост включаю всё то, что не вошло и не отразило в первом посту такую яркую творческую натуру, как Сергей Калмыков.

Сергей Иванович Калмыков - художник высокого профессионального уровня - одинаково виртуозно владел карандашом, кистью и резцом, обладал тонким чувством цвета, умело использовал выразительные средства различных техник и материалов изобразительного искусства. Он всегда находился в творческом горении, несмотря на постоянные материальные затруднения и неустройство личной жизни, всегда сохранял верность своим эстетическим идеалам и пониманию искусства и назначения художника. Все он делал бескорыстно, все для людей и ничего для себя. Он считал, что подлинный художник должен максимально реализовать все свои возможности. Себя он рекомендовал так: "художник, философ, живописец, рисовальщик, гравер и скульптор, декоратор, буквописец, лектор, искусствовед, египтолог, певец Оренбурга, изобретатель, эксцентрик, резчик цирковых клише, эклектик и эстет, мечтатель, фантаст, великий спец и барельефных дел мастер, архитектолог, библиофил, прозаик, сатирик и прочее и прочее". И почти все вышеперечисленное ему удалось "испробовать" в жизни и достичь определенных результатов...
[225x338]
18-летним юношей Сергей Калмыков перебирается в Москву и поступает учеником в школу Юона. Проучившись там не более месяца, начинающий художник держит экзамен в начальный класс Московской школы живописи. Но обучение там было для него скорее условным, затем он переезжает в Санкт-Петербург, где в течение 4-х лет учится у Мстислава Добужинского и Кузьмы Петрова-Водкина.

Большинство художников того времени увлекалось модной тогда "теософией". "Заболел" русской идеей космизма и Сергей Калмыков. Он рисовал древние соборы, создавал новые города и фантастические пейзажи, мысленно путешествуя по Египту и откровенно называя себя "египтологом".

В 20-е годы Калмыков одно время выставлялся вместе с другими художниками в обществе "Жар-цвет", но после ужесточения сталинского режима стал творить уединенно. Всю мишуру советской действительности мастер считал явлением временным и все больше дистанцировался от нее, сохраняя при этом внутреннюю свободу, и продолжал творить, оставаясь, по сути, "ярким свободным пятном в пространстве улиц и площадей".
[198x300]
Увлекшись театром, он большое внимание уделял созданию декораций и костюмов, и сам отчасти стал актером. Он сшил себе широкие яркие штаны и красный берет, чем-то напоминающий "летающую тарелку". Называя себя "последним авангардистом первого призыва" он специально рядился в сумасшедшего, но не для себя, не для людей, а для Галактики. "Из глубины веков смотрят на нас миллионы глаз. И что они видят? Ползет по земле какая-то одноцветная серая масса… И вдруг – как выстрел! – яркое красочное пятно: Это я вышел на улицу!" – писал Сергей Калмыков.

Да, он искренне верил в существование внеземных цивилизаций, поэтому создавал на своих полотнах не только новые планеты, но и придумывал причудливые образы инопланетян и инопланетянок. "Я вижу особые миры… Корабль пересекает будущее. Тысячи лет протекают, и тысячи уносятся в глубину… Металлические качалки принимают любое положение тела… Молодой человек, похожий на Блока, сидит на жирафе и пишет пропуска на страничках записной книжки в фантастическую страну…Некоторые из нас в избытке веселости плывут по воздуху. Парят в свободных и грациозных позах… У некоторых вместо ушей – кнопки электрических звонков… Во дворе башни Великий Костюмер прикован к своим мрачным фантазиям… В блокнотики он записывает свои мысли. Проходят века. Он все записывает. Проходят тысячелетия. Он все записывает…" – писал Калмыков.

Художник был убежден, что каждый момент вечен, сохраняется в пространстве и времени, он допускал, что можно путешествовать по времени и пространству. Герои его сюжетов – космические пришельцы, принцы, сказочные эльфы и феи, словом, мистические и порой ирреальные существа.

А еще он вел переписку с самим Леонардо да Винчи, регулярно посылал весточки на Марс и бесконечно много рисовал.
Красочные полотна, строящиеся на гармонии и контрасте неожиданных цветовых оттенков, выразительные линии динамичных и экспрессивных рисунков потрясают воображение. В то же время те, кто знакомы с творчеством так называемых аутсайдеров, легко разглядят за талантом колориста и рисовальщика весьма определенный диагноз, благодаря которому произведения Калмыкова действительно выглядят так, как будто только вчера прибыли с Марса.

Важной темой русского космизма была пространственная архитектура, поэтому Сергей Калмыков строит свои Вавилонские башни, уходящие в небо и проектирует некие обитаемые аппараты для космоса. Иногда в его "космических пасторалях" вдруг появляется лягушка, которая вскоре обязательно должна превратиться в прекрасную Принцессу, и это легко объяснимо, потому что художник, проживший в одиночестве, конечно же, мечтал о подруге, но не о "Венере с примусом", как назвал он один из своих рисунков, а о милой и Прекрасной Даме.
[300x239]
"Колеса пола несут человечество вперед", – говорил Калмыков и продолжал рисовать женские образы. Среди них есть не только портреты его современниц, но и загадочные принцессы, добрые феи и путешественницы из далеких Галактик, созданные богатым воображением художника и согретые его влюбленностью. "Художник – это, прежде всего мечтатель, а не мастер", – напишет он в своих заметках.

Он мог написать картину, заключенную в рамку, затем создать произведение в вертикальном стиле китайской каллиграфии и тут же переключиться на другую работу и выполнить ее в зеркальном отражении. Он легко перемещается из одного мира в другой, переходит от одного стиля к другому без предупреждения. "Моя премудрость – явление стихийное", – сообщает художник. Но при этом Сергей Калмыков всегда оставался узнаваемым в проявлении своей внутренней свободы, которая подчинялась только его великой технике.

Проживая с 1935 г. в Алма-Ате, С.И.Калмыков имел единственное место работы - Казахский государственный академический театр оперы и балета им. Абая и должность художника-декоратора.

Часто Калмыков сам придумывал, дорабатывал и дополнял конкретные детали художественного оформления спектакля, создавая орнаменты, пейзажи задников, становясь соавтором художника-постановщика. Он жил театром, который был для него вторым домом. Поэтому станковые произведения Калмыкова отличаются театральностью и декоративностью. Плоскость холста или бумаги воспринималась им как сцена незримого театра, а зрителями становились все, кто видел, и кому еще предстояло увидеть его работы.
[329x416]
Он много работал с натуры - это было для него такой же насущной потребностью, как воздух и еда. Он старался использовать любую возможность. Где бы он ни находился - в театре, на улице, в больнице - увлеченно писал, рисовал, не обращая внимания на толпы зевак, шумно обсуждавших его работу. Наоборот, художник гордо демонстрировал свое искусство, держался с достоинством, как подлинный артист своего дела.

Можно много говорить об этом человеке, обладающим ярким даром...о нем много можно писать - потому что, сколько бы не прошло времени, этот талантливый художник будет всегда интересен…

В его записках можно прочитать следующее: "Сергей Калмыков всегда новый! Он ищет себя в Природе, в Математических Сцеплениях Точек, Линий и Туманностей! В Астрономических Звездных сочетаниях ищет Оправдания Своим фантазиям!"