Коллекционерами не становяться - ими рождаются. Я всегда любил вещи - предметы, диковинки, формы. Это передалось мне от родителей, так как у нас в семье каждый был по своему заражен “вещизмом”. Для папы это были разнообразные предметы странных форм и назначений, которыми он украшал свою мастерскую художника в Москве. Для мамы - сохранение всех ее платьев и аксессуаров, которые собрались у нее за долгие годы жизни актрисы.
Я же начал собирать очень рано спички - коробки со спичками из разных стран, собрал их около 3 тысяч из более полусотни государств мира в 10 - 12 летнем возрасте. А любовь к старине и вещам из прошлого пришла ко мне сама собой и наверняка была формой эскапизма из той действительности - не красивой и не радостной - в которую я рос.
Коллекция моя началась прямо в возрасте 8 лет, когда я после уроков второго класса 29 Английской школы в Москве, нашел во дворе дома в Нащекинском переулке в Москве икону Николая Чудотворца письма 18 века. Она была большой, стояла образом к стенке и на ней сохла половая тряпка. С нее-то все и началось!
Ежедневно после уроков я прохаживался по “помойкам” дворов дворянской Москвы, так как школа моя находилась на Пречистенке, а 8 автобус, который довозил меня до дому ходил по Остоженке. Тогда, как и сейчас, Москву уже нещадно рушили. Особняки и даже доходние дома выселялись и жители коммунальных квартир, перезжая в малогабаритные “хрущебы” выбрасывали на свалку все старое.
Время действия - конец 1960-х - начало 1970-х годов, когда на всю Москву было лишь 3 антикварных магадина - один, специализировавшийся на мебели, находился на Фрунзенской набережной, другой - продававший живопись, находился на набережной и на Якиманке был большой магазин, торговавший бронзой, фарфором и стеклом. Текстиль и кружева тогда ни в один из магазинов не принимали, к старинным альбомам и фотографиям относились брезгливо, а предметы быта или модные аксессуары - шляпы, зонты, сумочки можно было продать только по объявлениям из театра или киностудии. Сказу честно, денег за них давали так мало - от одного до 10 рублей за вещь, что часто с ними расставались неглядя и бездумно, просто-напросто вынося на помойку.
Мое первое платье в коллекцию из сиреневого фая 1886 года из приданного калужской купчихи я купил за 10 рублей. Мне нашла ее моя тетка, пианистка Ирина Павловна Васильева, знавшай хорошо о моей страсти, и помогавшая мне чем могла. Рядом с нашим домом жила театральная художница Валентина Измайловна Лалевич, у которой тоже были старинные пальто и кружева, и она мне их с радостью подарила. Мой интерес к собирательству старинных костюмов привлек внимание еще одной знаменитой художницы по костюмам в кино - Лидиии Иванованы Наумовой, которая очень дружила с моим отцом. В ее бытность работы над “Иоаном Грозным” на нужды костюмерной были пущены запасники Оружейной палаты в Кремле и у нее хранилось много кусков очень старинной парчи, вышивок речным жемчугом, платков и накидок, часть из которых она подарила мне.
По линии своей тетки, Екатерины Петровны Васильевой - Нестеровой, мой папа был племянником знаменитого художника М.В. Нестерова, вот почему внучка Нестерова, Ирина Владимировна Шоетер подарила мне несколько вышивок и предметов туалета, принадлежавших знаменитой “амазонке” - Ольге Шретер.
Многие подруги моей мамы тоже очень делились - много любопытных старинных аксессуаров подарила мне сопрано Светлана Довиденко и замечательные кружева и накидки перешли в мою коллекцию от художницы Гагман. Так как семейные узы мамы были связаны с Польшей и Литвой, то я в детстве обожал проводит лето в Вильнюсе. Там сохранился загородный дом нашей семьи постройки начала века, и с какой радостью я рылся на чердаке и в пивнице, где стояли сундуки со всякой старинной утварью и предметами быта.
Александр Васильев