Ей было двенадцать, тринадцать - ему.
Им бы дружить всегда.
Но люди понять не могли:
почему Такая у них вражда?!
Он звал ее "Бомбой", и весной,
Обстреливал снегом талым.
Она в ответ его Сатаной,
Скелетом и Зубоскалом.
Когда он стекло мячом разбивал,
Она его уличала.
А он ей на косы жуков сажал,
Совал ей лягушек и хохотал,
Когда она верещала.
Ей было пятнадцать, шестнадцать - ему,
Но он не менялся никак.
И все уже знали давно,
почему Он ей не сосед, а враг.
Он "Бомбой" ее по-прежнему звал,
Вгонял насмешками в дрожь.
И только снегом уже не швырял,
И диких не корчил рож.
Выйдет порой из подъезда она,
Привычно глянет на крышу,
Где свист, где турманов кружит волна,
И даже сморщится:У, Сатана!
Как я тебя ненавижу!
А если праздник приходит в дом,
Она улыбнется, и шепнет за столом:
- Ах, как это славно, право, что он
К нам в гости не приглашен!
И мама, ставя на стол пироги,
Скажет дочке своей:
Конечно! Ведь мы приглашаем друзей,
Зачем нам твои враги? <...>
Шел паренек с девчонкой одной,
Домой ее провожая.
Он не был с ней даже знаком, почти,
Просто шумел карнавал,
Просто было им по пути,
Девчонка боялась домой идти,
И он ее провожал.
Потом, когда в полночь взошла луна,
Свистя, возвращался назад.
И вдруг возле дома:Стой, Сатана!
Стой, тебе говорят!
Все ясно, все ясно!
Так вот ты какой?
Значит, встречаешься с ней?!
С какой-то фитюлькой, пустой, дрянной!
Не смей!
Ты слышишь?
Не смей!
Даже не спрашивай почему! - Сердито шагнула ближе
И вдруг, заплакав, прижалась к нему: -
Мой! Не отдам, не отдам никому!