петрушка и вьюн

тимофеевка с залива открывает свой рот:
«это всё ничего, - говорит, - это всё еще - ф-ф-ф! - пройдёт.
упадая, будешь падать лицом в траву
ты не бойся снов - они совершаются наяву.

и не бойся трав - они совершаются каждый год
так и ты совершаешься - просто поверь на взгляд.
эта смерть для нас - пф-ф-ф! - ничего, и семена - ничего,
и не длит полёт, сорвавшись, вьюнок-акробат

зрелый плод, срываясь, своё паденье не длит…»
задыхаясь, шуршу в ответ: «но ведь длин
твоих трав-камышей несметных - не сосчитать…»
« - да, но каждая камышинка внутри пуста,

хоть и тянется в венах бледный и сладкий сок»
« - да ведь вы живёте!» « - но только до холодов:
и деревья пулю ветра впускают себе в висок,
и кувшинки мечтают гнилью о дне прудов.

ты не думай, не дёргайся - льном перед ветром встань,
выправь остов, колышься и лейся, а как устал -
в землю ляг прилежно, и всё своё схорони -
и проснёшься, неведом, в весенней зыбкой тени»

« - как же сердце-мясцо человечье клубком травы
обовьётся мягко, и сверх него прорастёт,
если птицей скулящей гнётся по набережным трамвай,
в Петропавловку-камень вплавился львиный зёв?»

« - Пётр - каменный город, петрушка - его цветок;
будь петрушкою сытый и ею же будь пустой
зеленей, врастай и кровь вгоняй в травостой,
преисполнясь этой божественной простотой»

« - из извилин втянулись ростки, я слышу их смех;
и вьюнок, оплетая ребро, из горла ползёт…»
« - ты - смешной цветок, торчишь кореньями вверх,
но и небо тебе жирнеющий чернозём.

а когда дорастёшь и разбросишь свои семена,
ты познаешь свой смысл, и свободу свою - сполна.
оборвётся сердце с ветки, как спелый плод;
так тобой прорастёт и тот, кто его найдёт

будет эта смерть и ему - ничего, ничего…
будет травное ложе и для него»